– Прости меня, сосед, – начал Аким Петров, – за все мои обиды тебе, да вот лошадку-то свою возьми назад, владей ею на здоровье, а теперь пока прощай, счастливо оставаться.
Изумленный Влас постоял-постоял, посмотрел вслед удалившемуся трактирщику, с радостью ласково потрепал по шее своего возвращенного конягу и пошел во двор.
– Ох, Господи! Дела, дела, – говорил он, затворяя ворота. – Видно, на исповеди опомнился наш тиран-то… Вразумил его Христос, Царь Небесный.
А тиран между тем отправился ко вдове и ее тоже немало удивил своим приходом в неурочный час.
– Вот что, тетка Акулина, – заговорил Аким Петров, – ты на меня не серчай за вчерашнее-то, что покричал-то я на тебя… Корму-то ты возьми у меня, сколько тебе требуется, а брань мою забудь… А вот тебе за обиду, возьми, годится ребятишкам на баранки, – и сунул ей в руку рублевку…
В большом окне Акимовой каморки сияли бледные лучи лампадки, сам он на коленях стоял пред большим кивотом с образом и молился…
Кончив молитву, снял с гвоздя поддевку, положил ее под голову и, крестясь, лег на голую лавку. Молитва, чистосердечная исповедь и положенное начало добрых дел навеяли мир и отраду на его душу.
– Помоги мне, Господи, – шептал он, – сделать побольше добра всем тем, кого я так часто обижал… и не отвергни завтра меня, Милостивый, за мои грехи от Святых Таин…
И заснул богач на голой, жесткой лавке так сладко и спокойно, как не спал никогда на своих мягких пуховиках.
Прошло пятнадцать лет. Село Тихое нисколько не изменилось, мало изменился и дом Акима Петрова, не видно только над крыльцом расписанной зеленой вывески… Зато много перемен произошло в приходском храме: прежняя бедная, плохо выкрашенная, с погнувшимися главами церковь превратилась в белый храм, увенчанный вызолоченным, ярко сияющим на солнце крестом; около же церковной ограды, на пустой прежде площадке, приютился новенький домик с вывеской: «Приходская школа», а рядом с ним другое белокаменное здание – церковная богадельня.
Была Пасха. Из дома Акима Петрова только что вынесли иконы, и вышла толпа народа. Священник служил у него обычный пасхальный молебен, а после молебна соборовал самого хозяина.
Аким Петров лежал на смертном одре, но смерти он не боялся, на его душе было мирно, покойно: он точно исполнил обещание, данное ночью после исповеди, накануне Причастия. Он бросил торговать вином, стал добрым христианином; выбрали его церковным старостой. В течение почти пятнадцатилетней службы своей храму и приходу он украсил церковь, построил школу и богадельню, приобрел новый колокол, помогал беднякам, весь свой неправедно нажитый капитал употребил на доброе дело. Господь услышал молитву раскаявшегося грешника и помог ему сделать много добра всем, прежде им обиженным.