Поддержанный многочисленными соратниками Тайра запер здесь, в
бальном зале дворца, сильнейших чародеев врагов. Потоки
неправильной, искаженной маны, вспыхивая радужным многоцветьем
огоньков, образовали замкнутое, отрезанное от остального мира
пространство, в котором те, кого туда поместил чародей,
подвергались давлению огромной мощи — их ауры медленно искажались и
уродовались, всякая связь с внешним миром обрывалась, мана начинала
покидать своих хозяев, а восстановить её становилось
невозможно.
В этой Территории даже самая лучшая и дорогая алхимия быстро
превращалась в прокисшую бурду, в лучшем случае способную отравить
того, кто рискнет её выпить, артефакты теряли свои силы и свойства,
магия пространства не работала и даже обращения к божественным
сущностям были невозможны. Вот только был у этого Заклятья и минус
— оно действовало на всех, не разбирая врагов и союзников.
А потому они был вынуждены ждать и терпеть, ожидая, когда враг
ослабнет окончательно. Собственно, из-за этой его сложной,
могущественной, но сложноприменимой способности Исао и был назначен
на общем собрании командующим этой операцией. Ведь без него им
пришлось бы драться с цветом русских боевых магов лоб в лоб, неся
чудовищные потери..
— Не нравится мне всё происходящее, — буркнул Свен.
— Что именно тебя не устраивает, друг мой? — дипломатично
поинтересовался Исао.
Представители столь разных культур, они тем не менее могли
свободно общаться меж собой — одно из маленьких преимуществ
чародеев седьмого и выше ранга. Подкрепляя свои слова телепатией,
они не нуждались в переводчиках для общения с кем бы то ни было,
так что пусть со стороны высокий, закутанный в шкуры могущественных
чудовищ, убитых им лично, северянин и, в противоположность ему
среднего роста сухощавый азиат с суровым, словно бы высеченным из
гранита лицом говорили каждый на своем, но друг друга они понимали
прекрасно.
— Мы заковали их в темницу твоей магии и ждем, пока они
ослабнут, что бы добить, — озвучил очевидное викинг. — Я понимаю,
зачем и почему мы это делает, но сердце моё болит. Болит от взгляда
на то, как самый великий воин из тех, что я встречал, заперт
подобно дикому зверю на загонной охоте. Заперт, защищая семью, и
вынужден ждать смерти подобно скоту, предназначенному на убой. Это
подло и несправедливо... Достойно лишь презренных трусов и
слабаков. А я, Свен Олафсон, не слабак!