– Это что же такое? – спросил он. – Целая фраза. Как же кончать?
Ольга Сергеевна, всегда очень тихая, громко, сердито сказала:
– Ты просто, Лев, глуп, и я запретила тебе над этим шутить.
Пушкин почувствовал легкий скандальчик и невинно спросил:
– Над чем же над этим?
– Да над икрой! – досадливо и не подумав пояснила сестра.
– Окончательно не понимаю, – уже вовсе сердито сказал Сергей Львович и встал.
Евпраксия, сидя с платком, томилась от смеха и махала руками:
– Не по закону! Неправда! Как тут кончать?
Тогда Левушка встал и спокойно все разъяснил:
– А очень просто, Зизи. Чер-ная и кра-сная смородина! А вы не сумели докончить, и вы проиграли!
Эффект был большой, и сам Сергей Львович не мог не рассмеяться обычным своим тоненьким смехом.
– Глупо, но остроумно, – издали вымолвил он.
Ужинать гости не захотели и скоро уехали. Ольга ушла к себе, немного подварчивая. Братья остались одни на крыльце. Из комнат до них долетали отдельные фразы.
– Я не знаю, что делать, – говорил Сергей Львович, все более и более раздражаясь. – Это не Лев. Лев – просто ребенок. Я тебе говорю, что это все Александровы штучки. Это его наущенье, дурное влияние. Глупые шутки! При посторонних!
– Ну, Левушка просто сострил, он и сам это может, – вступилась Надежда Осиповна.
– Да, острота не плоха, – подтвердил Сергей Львович, – но в ней был и яд. А Лев не способен на яд. Ты понимаешь ли это: дело не в остроте, а в пропаганде!
– Какой?
– Глумленье над старшими. Непочтенье к родителям. Вот, вот к чему ведет афеизм!
Лев было, слушая, крякнул, но Александр был серьезен.
– Ты слышишь? – спросил он настороженно.
– А… болтовня! Стоит ли обращать внимание!
Но Сергей Львович не унимался:
– В собственном доме… собственные дети… Этот медленный яд афеизма! Ты знаешь, что Ольга перестала креститься перед едой? Ты не заметила этого?
– И я иногда забываю, – спокойно ответила Надежда Осиповна.
– Ты – это дело другое… Так вот. Дело совсем не в политике! Я никогда с ним не говорил о политике; вы знаете, что я не придаю значения политике поэтов, и мой упрек состоит в том, что он недостаточно уважает религию.
Лев почувствовал, что брат его вздрогнул.
– Что с тобой, Александр?
– Это цитата! Я получил письмо от Раевского. И там – слово в слово! Пусти меня… Нет, я должен сейчас же сказать… Он читал мои письма!