Последние дуэли Пушкина и Лермонтова - страница 44

Несомненно, и семья Раевского, и Пушкин любовались необыкновенной горой, но только ли ради этого прибыли туда генерал от кавалерии Николай Николаевич Раевский и сотрудник Коллегии иностранных дел Александр Сергеевич Пушкин? И какие они задачи решали там в течение целых трёх недель. Пушкин писал о тех днях: «В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностию неаполитанского Lazzarono (лаццароне – нищего, итал.). Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря – и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его, и к нему привязался чувством, похожим на дружество. Вот всё, что пребывание мое в Юрзуфе оставило у меня в памяти».

Кипарис сохранился до наших дней. Пушкин жил в мезонине дома градоначальника Одессы и генерал-губернатора Новороссийского края герцога Ришелье (1791–1822).

В поэме «Бахчисарайский фонтан» он посвятил этому райскому месту такие строки:

Из Гурзуфа путешественники направились верхом в Ялту, а оттуда в Бахчисарай.

Пушкин писал:

«Я объехал полуденный берег, и путешествие М. оживило во мне много воспоминаний; но страшный переход его по скалам Кикенеиса не оставил ни малейшего следа в моей памяти. По Горной Лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным, восточным обрядом. Мы переехали горы, и первый предмет, поразивший меня, была берёза, северная берёза! сердце мое сжалось: я начал уже тосковать о милом полудне, хотя всё ещё находился в Тавриде, всё ещё видел и тополи, и виноградные лозы. Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление. Тут же видел я и баснословные развалины храма Дианы. Видно, мифологические предания счастливее для меня воспоминаний исторических; по крайней мере тут посетили меня рифмы. Я думал стихами. Вот они: