Следующей зимой, когда я была полностью поглощена своей учебой, мне снова позвонили из школы Генри Наннена. Видимо, кто-то из студентов получил предложение о работе. «Мы хотим предложить вам освободившееся место, – сказала женщина, звонившая из школы. – Вы сможете приехать через десять дней?»
Я отложила свою учебу в университете и начала занятия в школе Генри Наннена в Гамбурге, почти в четырех часах езды на поезде от Франкфурта. К счастью, я немного знала город и там у меня был близкий друг, который проходил со мной в Гамбурге недельную стажировку в отделе искусств и стиля газеты. Он вырос в очень консервативном городке, откуда был вынужден уехать, когда выяснилось, что он гей. Мой друг переехал в Гамбург и, как и я, понял, что означает быть аутсайдером.
Я чувствовала себя аутсайдером даже в своей группе по журналистике. В отличие от большинства остальных студентов, мои родители не учились в университетах. При мне часто заводили разговоры об угнетенных мусульманских женщинах, а некоторые из товарищей по группе задавали нелепые вопросы, такие как: «Родители будут выбирать для тебя мужа?» или «Ты собираешься выйти замуж за одного из своих двоюродных братьев?» Думаю, если бы я была дочерью богатого араба или если бы мои родители были врачами, все было бы по-другому. В администрации школы мне говорили, что я одна из самых молодых студенток, когда-либо принятых в школу, и первый ребенок иностранных рабочих-мусульман.
Мои однокурсники были детьми немцев, тех, кого папин коллега называл «немецкими немцами». Они были старше, некоторые получили образование в Великобритании, США или Франции, а многие какое-то время работали журналистами. В довершение всего я не испытывала никакого интереса к вечеринкам и не боялась задавать вопросы известным журналистам, которые бывали у нас на занятиях. Когда журналист, считавшийся в нашей стране одним из лучших репортеров, ведущих собственные расследования, описывал свое расследование в Иране, я не смогла сдержаться.
– А вы там были? – спросила я.
– Нет, – ответил он, – я брал интервью по телефону.
Я просто не могла поверить тому, что услышала.
– А вы подумали о своих информаторах? Вы никогда не предполагали, что, если вы говорите по телефону, разведывательные службы могут прослушивать разговоры и ваши информаторы из-за этого попадут в беду?