– Сюда никакие журналисты не приходили, – сказал он. – Я спрашиваю, зачем вы пришли.
Я спросила, знал ли он Атту и других террористов.
– Они иногда заходили. Они были обыкновенными людьми.
– Почему они это сделали?
– Они занялись политикой. Спросите американцев, почему они убивают людей в Ираке и Палестине.
Мужчина рассказал мне, что сам он из Касабланки и раньше никогда не был религиозным. «У моего брата был бар», – сказал он, как будто пытался рассказать о своем светском прошлом. В какой-то момент, когда он отдыхал вместе со своей немецкой женой, он вдруг почувствовал, что живет не так, как следует. Вместе с братом они стали очень религиозными и вложили все свои деньги в книжный магазин. Со временем они и другие молодые люди их возраста становились последователями Атты, вместе молились, вместе изучали Коран и вращались в одних и тех же кругах.
В тот день, когда я пришла в книжный магазин, там сидела группа студентов. Они говорили о политике и критиковали Израиль. Они сказали мне, что ничего не имеют против американцев, потому что «знают, что люди хорошие», но возражают против вмешательства Америки в дела Ближнего Востока.
– Если вам мешает Израиль, то почему вы нападаете на Соединенные Штаты? – спросила я.
– Американцы поддерживают Израиль, – сказал один из мужчин.
Казалось, они обвиняют Соединенные Штаты во всем, что в мире идет не так. И тут прозвучало одно слово – «джихад».
– Что вы имеете в виду под джихадом? – спросила я.
– У нас есть право защищать себя, – сказал мне студент из Марокко.
– А кто лично на вас нападает? О чем вы говорите?
– Они нападают на нас.
– На Марокко никто не нападал.
– Мы думаем о себе не как о марокканцах, а как о мусульманах, – ответил он.
Я начала понимать, что попала в мир, от которого мои родители всегда старались меня защитить. Как журналист я должна была выполнять свою работу – писать о том, что происходит в умах людей, и объяснять это другим. Это было только начало пути.
Другому мужчине, египтянину, мои вопросы показались подозрительными.
– Почему ты хочешь об этом знать? – спросил он. – Кто вообще хочет знать правду? Разве все эти годы люди не видели, что происходит, и ничего не делали? Эти мужчины приняли решение, основываясь на правде.
После разговора с этими людьми я поняла, что хочу знать правду и что я ее еще не нашла. Прошло несколько дней, а я все вела свое расследование и разговаривала с людьми. Окрестности улицы Стейндамм были только первым из сюрпризов. Никогда не забуду свое первое интервью с отцом Мунира эль-Мотассадека, предполагаемого соучастника теракта 11 сентября. Оно состоялось в Гамбурге той осенью. Я надела костюм, решив, что так буду выглядеть профессиональнее. Но, когда мы встретились с героем моего интервью, он неодобрительно меня оглядел: