Он согласился со мной насчет того, что все беды еще впереди. В молодости он принимал участие в светских политических движениях, но, по его словам, вся семья оказалась под ударом, когда один из его братьев выступил против режима Саддама Хусейна.
– У меня не было другого выбора, кроме как уехать в Иран, жить там в изгнании и изучать религию.
Я задала вопрос, который давно уже созрел у меня в голове:
– Почему сунниты и шииты все еще винят и убивают друг друга из-за событий, которые произошли сотни лет назад?
– Политика, – прошептал он и улыбнулся. – Но вы должны знать, что такие вещи нельзя обсуждать с первым встречным. Есть люди, которые могут неправильно воспринять ваш критический и философский ум и принять это на свой счет.
Он спросил, когда я планирую поехать в Неджеф, я ответила, что уезжаю через два дня.
Он взял листок бумаги и что-то написал на нем.
– Вы уедете утром и вернетесь в тот же день, хорошо? – спросил он.
Я кивнула. Он свернул лист и протянул его мне.
– На любом контрольно-пропускном пункте просто покажите эту бумагу.
Он повернулся к мужчине, который среди других сидел в дальнем конце комнаты:
– Хасан, позвони в Неджеф, скажи им, что приедет журналистка по имени Суад Мехнет. Она и ее команда должны получить любую помощь и поддержку, какая им только потребуется.
Я была потрясена тем, как легко все прошло, и поблагодарила его.
– Вы знаете, что то, что вы делаете, опасно? – спросил он. – Даже просто поехать в Неджеф сейчас опасно. Там могут быть бомбы. Почему вы это делаете?
– Потому что это моя работа.
– Нет. Вы могли бы стать искусствоведом, адвокатом, да кем угодно, но вы пошли по одному из самых трудных путей в исламском мире, рискуя своей жизнью, – он замолчал, и я увидела, что глаза у него влажные: кажется, он был растроган. – Вы выбрали очень трудную жизнь. Пусть Аллах пошлет вам человека, который будет достоин вашего богатого сердца и ищущего ума. Вот чего я хочу вам пожелать.
Я почувствовала какую-то смесь грусти и беззащитности. Он поднял вопросы, которые я сама не решалась задавать. Большинство моих коллег имели семьи или по крайней мере постоянных партнеров. У меня были родители, но это совсем другое. Многие люди назначали свидания в Багдаде. Но меня не интересовали случайные связи. Я знала, что, возможно, захочу выйти замуж за человека арабского происхождения, а в этом случае репутация решала все. Если у моих иракских переводчиков или водителей возникнет впечатление, что я одна из тех женщин, которые гуляют вокруг отеля «Хамра» с мужчинами, они потеряют ко мне уважение. Я была немецким репортером, но в их глазах первым и самым главным было то, что я была арабской женщиной.