«Надо было чаще ходить на физ-ру! Там учили прыгать через козлов», – вспомнила Галина слова подруги и стала пробираться к выходу. В проходе стоял счастливый, распираемый от гордости за сына отец Сержа. Он вдохновенно смотрел на сцену, и у Гали не было ни одного шанса быть узнанной. И все же она сунула в руки мужчине бумагу.
– Сан Саныч, передайте это Сереже.
Это было свидетельство о расторжении брака. А невысказанные слова застряли комом в горле. Комом обиды.
* * *
Галя обратилась ко мне, когда Роме было шесть лет. Ей жизненно необходима была помощь психолога. Но все же в тот момент, когда мы познакомились, в этой помощи она нуждалась уже не так остро, как пять, четыре, три и два года до нашей встречи. Просто все эти шесть лет она боролась не за себя. На себя она давно уже махнула рукой. И спасали ее только рисунки. Она рисовала фей и гномов, тяни-толкаев и нераскисай-веселяев, пеших аистов и летучих жаб, странствующие деревья и говорящие дома, женщин с солнцем вместо лиц и мужчин с большими сердцами… Она рисовала везде – на салфетках в кафе, в альбоме – дома, в фотошопе – в ноутбуке, в блокноте – в транспорте, в медкарте сына – в поликлинике (за что ей постоянно выговаривали врачи)…
Даже у меня на первом сеансе она постоянно царапала в ежедневнике какие-то цветочки-веточки и извинялась:
– Это просто нервное. Не знаю, куда деть руки.
Галя придумывала волшебные миры просто для того, чтобы выжить, чтобы не сойти с ума. Потому что реальный мир жесток и равнодушен. В этом мире у человека нет права быть слабым, больным.
– Я все время как будто извиняюсь перед кем-то невидимым за болезнь Ромы и за то, что я его мать, – сказала мне Галя в нашу первую встречу. – Раньше мне казалось, я знаю весь мир: я собирала его по крупицам сыгранных мною ролей в театре. И от любви умирала, и стервой была, и Жанной д’Арк… А потом поняла, что по-настоящему я знаю только одно: как быть мамой ребенка-инвалида. Ребенка, который в свои шесть лет так и не научился ходить, разговаривать, держать ложку и понимать мои колыбельные, сказки… При каждом удобном случае он бьет себя по голове, по лицу. Если его вовремя не остановить, он может разбить руки или губы в кровь… Про то, что знаешь, рассказывать трудней всего. Но это невозможно носить в себе. Я покупаю книжки по так называемой позитивной психологии, учусь жить здесь и сейчас, радоваться мелочам, но все время чувствую себя виноватой…