Вспомнилось всё чему учил Гер и в особенности его слова:
«сладкий мускус ни с чем не спутаешь, он дурманит, путает словно
завлекая, пока не угодишь прямо в его лапы». Искатель первый раз в
жизни чувствовал этот запах и до последнего не хотел верить в
правоту своего предположения. Но чувства не подводили, сейчас он
точно спиной видел готовящегося к смертельному броску самого
опасного зверя- осклизлого. Вот так, оказаться спиной к нему,
значило практически лишится шансов на выживание.
Вляпался. Профукал. Проглядел.
В чёрной мгле за спиной в трещавшем напряжении разворачивались
бугры мышц и сухожилий покрытых слизью, среди которых блеснули
саблеобразные клыки. Сердце застучало так громко что казалось
слышным за версту. Каждый его удар отдавался эхом в ушах. Время
замедляло ход растягивая каждую секунду.
У искателя был лишь один шанс и он им воспользовался.
В резком развороте ему удалось подхватить щит и тут же укрыться
за ним. Сильный удар сбил с ног и с хрустом впечатал искателя в
бетонную глыбу. Дыхание перехватило, мышцы сковало в напряжении.
Острые клыки сочащиеся тягучей слюной вонзились в край щита прямо
перед лицом искателем. Сначала челюсти зверя неистово
перехватывались в попытке достать до человеческой плоти, но испытав
серию неудач, его тактика сменилась. Вцепившись в щит он потянул
его на себя и в сторону выкручивая руки искателя. Такую мощь
невозможно было выдержать и не в силах противостоять искатель
отпустил правую руку, которой извлёк нож и вложив всю оставшуюся
силу вонзил его в открытую шею осклизлого. Захрипев зверь вырвал и
отбросил щит, успев за это мгновение получить ещё несколько ударов
ножом. И наверное, если бы лезвие было достаточной длины, оно
наверняка смогло бы нанести фатальное увечье чудовищу, но увы оно
было намного короче чем требовалось. Когтистые лапы в момент
пригвоздили руки искателя и широко раскрытая пасть нависла над его
головой в финальном аккорде этой схватки.
Встречая свою смерть искатель зажмурил глаза и издал протяжный
крик.
Говорят, в такие моменты буд-то вся жизнь проносится перед
глазами. Но тут была только тьма и ничего больше. Никаких мыслей о
том, чего не успел сделать или чего не успел испытать, не было
никаких образов из воспоминаний, не было ничего, кроме абсолютного
ничто. Тьма поглотила, затопила сознание в оглушающем предсмертном
зове.