Миссис Олдброк усмехнулась, но Джейн смотрела на белый лист бумаги. Карта Вуденкерса получилась вполне понятной. Значимые объекты Сильвия подписала, а некоторые даже пометила дополнительными символами: крест обозначал церковь, яблоко — рынок, паб обзавелся пивной кружкой с пышной пеной наверху.
Почерк миссис Олдброк был мелким и округлым, точно бисер. Совсем не таким, как в тех письмах.
5. Глава 5. Книжный клуб
Элизабет не могла взять в толк, отчего в ее розовой гостиной сегодня было некуда яблоку упасть. Она даже сбегала на кухню, чтобы убедиться, что всем наверняка хватит медового печенья, рецепт которого она придумала сама. Слава богу, печенья было много, и имбирного чая, так благотворно влияющего на пищеварение и цвет лица, тоже хватало.
— Я пригласила американку, — сообщила с порога миссис Пампкин, — от лица всех дам Вуденкерса.
— Вот оно что, — выдохнула Элизабет, пряча за приветливой улыбкой раздражение, царапнувшее сердце. А ведь она почти поверила, что небывалая популярность литературной гостиной — ее заслуга. — Надеюсь, она придет, и у нас будет шанс явить знаменитое английское радушие.
— Наверняка придет, — согласилась миссис Доуксон, которая пропустила обсуждение пяти кряду романов, а теперь вот явилась. — Если, конечно, не переломает ноги в своих вульгарных туфлях на каблуках. Миссис Хокинс сказала, они алее, чем капор мисс Элейн Шоу, что уехала в Лондон с кузеном Дарстена Кинзли.
— У нее ужасные волосы, — добавила Мередит Честерби, косясь в свое отражение в серебряном чайнике. Волосы Мередит были цвета выжженной солнцем соломы и такие же прямые. — Мало того, что рыжие, так еще и кудрявятся. Наверняка с ними куча мороки.
— Может, она их специально завивает, — предположила одна из близняшек Холлс. То ли Мисси, то ли Сисси. Элизабет вечно их путала. Обе тощие и с такими вытаращенными глазами, что хотелось посоветовать им сливового джема.
Кэтрин Гоглстен, чьи каштановые локоны свисали по обе стороны лица точно уши спаниеля, поспешила перевести тему подальше от кудрей:
— Говорят, вчера она пешком прошла через весь город. В штанах.
В розовой гостиной повисла мертвая тишина, а потом дамы заговорили все вместе, перебивая друг друга.
— Дамы! — воскликнула Элизабет, призывая всех к порядку. — Нам не следует набрасываться на нее, точно свора диких собак. Пусть эта девушка не знает, как следует одеваться в приличном обществе, возможно, господь не наделил ее красотой, но мы должны явить христианское милосердие. У нее наверняка доброе сердце.