Трясясь в кэбе по обратной дороге в Вуденкерс, Ральф понимал, что потратил время зря. Оставалось надеяться, что мисс Уокер провела день с большей пользой.
***
Элизабет была вне себя от ярости. В голове шумело, и руки дрожали, будто она какой-то забулдыга из паба. Она открыла шкаф в комнате матери и, придвинув к нему стул, нашла портрет на верхней полке, куда отец, с его маленьким ростом, не мог заглянуть случайно.
Элизабет любила отца, но слегка снисходительной любовью. Он так просто поддавался ее капризам, терпел шалости, иногда очень злые, баловал и называл своей принцессой. Но куда больше Элизабет походила на мать. Ее портрет тоже был тут — в одной из половинок рамки. Элисон Блювенгейз, в девичестве Шервуд, взирала с портрета с надменной уверенностью, которая, если говорить честно, была весьма неуместной. Ведь Максимилиан Олдброк бросил ее.
Элизабет аккуратно рассоединила рамки, складывающиеся на манер книги. Мать не станет поднимать шум из-за портрета, хоть и обнаружит пропажу довольно скоро. Она доставала его на каждую годовщину смерти Максимилиана, и Элизабет, застав ее однажды с портретом в руках, с удивлением узнала, что Элисон Блювенгейз умеет плакать.
Но Чарльз Блювенгейз наверняка задастся вопросом, отчего его жена хранит портрет давнего поклонника. Придется ей поставить в этой истории точку. Отец этого заслуживает.
— Вот он, — возвестила Элизабет, вернувшись в розовую гостиную.
Все тут же сгрудились вокруг портрета, рассматривая изображенного на нем мужчину.
— Как видите, никаких клыков или волчьей шерсти, — добавила она снисходительно. — Джейн, передайте портрет миссис Олдброк. Моя мать давно собиралась это сделать, но все не находила подходящего случая.
— Странно, что она хранила его все это время, — заметила Кэтрин, накручивая темную прядь на пальчик, — первая любовь оказалась такой сильной…
— Это он любил ее, — возразила Элизабет. — А она отвергла его ухаживания.
— Разве? — искренне удивилась миссис Доуксон. — Я припоминаю, Максимилиан Олдброк вроде бы увлекся другой девушкой. Даже представил ее матери.
— Дела давно минувших дней, — отмахнулась Элизабет, едва сдерживая закипающую ярость.
— Похоже, это у вас семейное, — тихо произнесла Кэтрин, ласково похлопав ее по руке. — Выбирать не тех…
Все обсуждали Максимилиана Олдброка, строили предположения о его судьбе, но Элизабет больше не принимала участия в беседе, оглушенная этим коварным ударом давней подруги. Неужели она выбрала не того? Неужели она тоже, как мать, будет хранить изображение мужчины, отвергнувшего ее, и жалеть о несбывшемся? Фотография Ральфа Р. Рейнфорда, которую она тайком заказала в ателье за тройную цену, уже лежала в ее столе под стопкой писчей бумаги.