Двигатель под длинным капотом мерно и ровно гудел, посылая
машину вперед. Пыль стояла столбом, и только сейчас стал заметен
черный тугой ремень, прижавшийся к затылку Бирюка. Бородач успел,
пока садился и запускал двигатель, откуда-то достать и нацепить
очки. Енот покосился на Змея, отчаянно сражавшегося со снарядами,
подпрыгивающими с веселым звоном. Различил длинное и очень меткое
ругательство, адресованное их водителю. Отпустить пулемет или дугу,
на которой приходилось болтаться из стороны в сторону, казалось
невозможным. Пришлось грубо и сильно пихнуть товарища в икру. В
этот момент широкие покрышки на какое-то мгновение потеряли
сцепление с землей, подпрыгнув на ухабе или сусличьей норе. Твердый
носок енотовского сапога впечатался Змею прямо в лодыжку, наверняка
попав по костяшке. Змей взвыл и чуть не взвился вверх, видно
совершенно рассвирепев. И Енот его прекрасно понимал.
- Забавляетесь, мальчуганы? – Бирюк, несмотря на свист ветра
и ревущий мотор, услышавший подозрительный звук за спиной,
оглянулся. – Чур, драться только на остановке.
Енот не ответил, смотря на побелевшее от боли лицо Змея.
Глаза «научника» сузились, хорошо, что тот не врезал ему в ответ.
Но хватило ума понять - это все Енот придумал вовсе не для
забавы.
- Чего лягаешься? – Змею пришлось кричать. – Охренел?
- Очки!
- Какие очки? – в голосе Змея проскользнуло искреннее
изумление.
- Противопыльные, какие еще-то? – Машину снова подкинуло,
зубы Енота лязгнули друг о друга – У меня в правом кармане ранца.
Передний, под застежками. Две пары! Твою мать!!!
Последние слова ему пришлось практически проорать. Бирюк
основательно поддал газку, заставив двигатель взреветь, и заложил
крутой вираж, забираясь почему-то в сторону от тракта. Из-под колес
вылетел целый фонтан из земли, выдранной с корнем травы и мелких
камешков. В лицо Еноту со Змеем прилетела целая порция всего этого
добра, заставив зажмуриться.
- Быстрее давай! – Енот подпрыгнул, лихорадочно вспоминая –
плотно ли на стволе автомата сидит чехол. Его он нацепил по дороге
от лагеря, действуя неосознанно, на въевшихся рефлексах. Ну,
думать-не думал о мгновенном старте с места и не успел достать
очки. А теперь только и приходилось, что жмуриться и опасаться
гравия, летящего в глаза. На такой скорости ослепнуть ничего не
стоит. Бирюка он начинал ненавидеть. Чистой и незамутненной ничем
ненавистью.