А им было все равно, что там про них
думают беспомощные и беззащитные путешественники по трактам,
охамевшая глупая деревенщина и прочие подобные личности. К ним Сыч
и его товарищи относились только как к дойным коровам. Или как
пчелам, разбросанным по ульям. Хотя если разобраться, какие пчелы?
Те хоть жалить могут и умеют, а эти? Трусливые, жалкие и безрукие
твари, чье единственное предназначение – быть
обобранными.
К сентябрю Рыжий входил в команду уже никак не меньше года.
Зиму они провели в глубине Степи, изредка ходя к границам недавно
сформировавшегося Альянса, нагло хватая его незащищенное подбрюшье
в те нечастые дни, когда пограничники воевали с «дикими»
кочевниками. Хотя и тогда хватало крови с опасностью. За последние
пару-тройку лет местное население, поднабравшись от метрополии
ощущения защищенности, явно считало себя способным на многое. Трое
из пятнадцати членов команды, чьи трупы уже заросли травой,
брошенные в степи, стали этому лишним доказательством. Голодно
прошла зима, ничего не скажешь.
Иногда Рыжий начинал скучать, и с
тоской вспоминал прошедшее лето, которое они провели у
разрастающейся Стерли. Кутили напропалую десятки раз,
облегчая карманы, просаживали кучи серебра на местных проституток и
выпивку. Весело было, эх и весело! Зима давила, выворачивала душу
наизнанку, гоняла по голове совсем уж дикие мысли. Дождавшись весны
и просохших дорог, команда с бешеным улюлюканьем и пальбой в воздух
выбралась из берлоги, в которой их приютил на всю округу известный
травник Пасюк.
Транспорт, а команду Сыч укомплектовал даже двумя сносными
таратайками, работающими на бензине и парой вездеходных байков,
зимовку перенес хорошо. Резина не рассохлась, движки хоть и чихали
поначалу, но потом взялись, довольно заурчали. Запас топлива Сыч
тратить не давал. Всю снежную пору они перебивались лошадьми,
беззастенчиво забирая и угоняя фермерских и крестьянских сивок в
замену их павшим и загнанным товаркам банды. Нормально ухаживать за
жеребчиками и кобылками никто в команде больно-то и не умел, а все
умеющий и знающий Пасюк клал с прибором на их проблемы. Зато драл
не по-людски не только за варево от кашля и похмелья, но и за
ночлег. Вот его Рыжий невзлюбил сразу, старого похотливого
кровопивца. А за что его следовало любить-то, клеща плешивого?