Равицки заметно выражала свое
недовольство. Попинывала порыжевшим носком сапога камешки, дымила
сигаретой и сопела. Последнее в такие минуты она делала особенно
хорошо, сразу давая понять: Дюффрэ, ты в очередной раз достал
целого помощника прево. И не просто помощника, а саму Равицки,
приехавшую из самого Вегаса в эту чертову хренову дыру. Господь
свидетель, что сам Дюффрэ такого и в мыслях не держал. То есть –
чтобы ее доставать.
Жарило. С самого утра, с его первой
чашки кофе и первой забитой трубки. Пот уже даже не катился по
спине, лицу или груди. Дюффрэ ощущал его клейкой пленкой,
растянутой по всему его крупному телу и совершенно не желавшей
высыхать. Светло-зеленая саржевая рубашка издалека казалась черной.
Замшевые туфли, плюнь на них, зашипели бы. Солнце явно старалось
выжечь ненавистную землю и ее копошащихся обитателей за
накопившиеся грехи пред Господом Богом. Чем еще можно объяснить
чертово пекло?
- Дюффрэ, засранец… - простонала
Равицки. – Ты перестанешь молчать, чертов сукин сын.
Он вздохнул, привычно поразившись ее
привычке к богохульству и ругани. Учитывая крохотные серебряные
распятия в уголках воротника – она явно пренебрегала многим.
Терпением и изучением Писания уж точно.
- Выдержки бы тебе больше, Агнешка… -
Дюффрэ встал, отряхивая штанины от песка, - Ты ведь хорошая и умная
женщина. Но ждать не умеешь… или не хочешь. Порывистая и
взрывная.
- Мой друг, если ты помнишь, полька.
А это, между прочим, говорит о многом. Я тебе не какая-то там
вялокровная корова из твоей родной derevni.
- Что? – Дюффрэ заинтересовался новым
словом. – Это по-польски или по-русски?
- Какая тебе разница?
- Никакой. Хорошо, начинай
записывать, Агнетта.
Равицки открыла кожаную тетрадь,
послюнявила карандаш. Дюффрэ почесал подбородок и начал
диктовать:
- Девушка…
«Несомненно, - подумалось Огюсту
Дюффрэ, - что стоило говорить «была девушкой». До того момента,
пока не умерла. Спасибо Господу Богу, здесь у нас не Вегас. Это
там, чтобы понять пол жертвы, одетой в платье, порой надо задирать
подол. Джексонвилль все же лучше в этом плане»
- Белая.
«Странно, если бы она оказалась
цветной. Заезжих джимми-африканцев в Анклаве линчевали сразу, а
своих перебили практически всех и давно. Практически. Краснокожие
скво после резни у Эль-Пасо сюда не суются. Ну, тоже практически.
Китайцев в городе единицы, и те мужчины. Мулатки, метиски, самбо и
квартеронки не в счет. Не говоря про мексикашек»