Какое-то время лежал, глядя в
потолок, рассматривая трещины в досках и затейливую паутину в одном
из углов. На часах стрелки показывали шесть, за четыре часа Енот
явно должен успеть собраться. Змей сопел, укрывшись с головой, на
своей кровати. Во сколько тот вернулся в отведенную им на двоих
комнату – Енот не знал. Спал напарник в одежде, лежа чуть ли не
поперек матраца и с головой закутавшись в плащ, купленный вчера. Из
одежды повсюду торчала солома, и она же дорожкой протянулась от
самой двери и до кровати. Енот усмехнулся, не сумев растолкать
Змея, и решил собираться.
Вещи, закрытые в несгораемом шкафу,
не пришлось даже перекладывать. Всё давно уложено в рюкзак, перед
сном Енот вымылся и переоделся в чистое белье. Остальное из
необходимого приторочено по бокам и сверху, утянуто ремнями:
непромокаемый плащ, запасные ботинки, спальный мешок. Ничего
лишнего.
Разгрузочная кожаная сбруя легла на
плечи, осталось только выправить ее по бокам и нормально. Оружие
Енот пока брать не стал, успеется. Закрыл шкаф и пошел в сторону
умывальника с прочими удобствами. Вытереться можно и рукавом, а уж
мыло там точно найдется. Зубную щетку и коробочку с порошком он
всегда держал в большом подсумке, висевшем на ремне с левого бока и
притянутого к бедру дополнительными застежками.
- О, здравствуй, дорогой! – Белка
выскочила со стороны кухни, едва не задев спускающегося по лестнице
Енота. В руках девушка тащила большой чан с кашей и кусками мяса,
сваренных вместе с костями. Псы у Ежа во дворе будь здоров, и
кормил их хозяин на славу. – Не-не, ты собой занимайся, я к тебе
приду. Ты же уезжаешь сегодня…
И убежала дальше, стрельнув веселыми
солнечными глазами. Дальше Енот пошел довольно улыбаясь, сам не
понимая причины радости. Или, скорее, не желая признаваться самому
себе в том, что уже понял.
- Ну, у тебя же вчера все хорошо
закончилось? – девушка снова возникла рядом, когда умывшийся Енот
решил присесть за стол в зале. – Есть будешь? Вот я болтунья,
конечно будешь. Сейчас принесу.
Принесла, ничего не скажешь. На
плоскую металлическую рыбку-подставку, возникшую на столе,
опустилась чугунная сковородка с гречневой кашей, поджаренной с
грудинкой. Чуть позже появился стакан молока и несколько наломанных
кусков горячего ноздреватого хлеба, с тающими пластинками
ярко-желтого масла на каждом.