– Не все так просто.
– Было бы просто, сама бы до всего дошла. – Упрямая царевна злилась, только непонятно на кого: на неумеху-себя или непутевого учителя? – Покажи, как правильно.
Доигрался. И не отвертеться, царевна в своем праве. Она же ложится, как говорю, и не важно, где что при этом выпирает.
– Смотри у меня! – Предупредительно пожурив пальцем, я откинулся навзничь – плавно и медленно, чтоб не взбаламутить воду.
Марианна не удержалась хмыкнуть:
– Думаю, ты вложил в это указание исключительно переносный воспитательный смысл.
– И только попробуй понять неправильно.
Мои руки раскинулись, ноги выпрямились, тело уравновесилось. Из полупогруженного лица сверху остались только глаза, нос и рот. Полежав так с полминуты в ненавистном качестве пособия, я вернулся в исходное положение учителя:
– Научись доверять воде. Попробуй еще раз, но без напряжения. Отдайся воде. Пусть она несет тебя, как хочет, не думай ни о ней, ни о себе.
– Не могу не думать. Меня уже несло. Ты помнишь, чем кончилось.
Помню. Значит, для начала ей нужно держаться за что-то. Из чего-то здесь только кто-то.
Я почесал стриженный затылок:
– Прости за позу, которую придется принять, но…
– Слушай, это я должна стесняться. Как лечь?
– Гм. Обними меня руками и ногами.
Ее глаза напряглись одновременно подозрительно, одобрительно и уважительно:
– Уверен? Я-то как бы не возражаю…
Не договорив, она запрыгнула на меня, пока не передумал; шея оказалась в капкане рук, ноги обвили поясницу. Громко стучащие колокола распластались по груди, сбивая дыхание обоим.
Мои ладони сошлись на ее талии:
– Теперь отпусти руки. Отпускай-отпускай. Опрокидывайся назад. Медленно. Ложись на воду. Раскинь руки. Дыши ровно. Не бойся, пусть лицо погрузится еще глубже, я держу. Запрокинь лицо.
– Я ничего не буду слышать! – Ее живот напрягся, и напружиненное тело вылетело из воды, повиснув на крепко стиснувших поясницу ногах и моих поддерживающих ладонях.
– Нужно не слышать, а выполнять! Расслабься и лежи. Это все, что требуется. И не вставать без приказа!
– Но как я услышу приказ?!
– Почувствуешь! – С силой нажав, я плюхнул ее обратно.
Подействовало. Царевна мужественно отплевывалась, захлебывалась, тонула, взбивала руками пенные буруны, но задранного в небо подбородка больше не поднимала. На искрящемся упавшем небосводе передо мной белел необозримо живой Млечный путь, который оплел меня кольцами планет и связал общими орбитами. Он имел свою непреклонную волю – но подчинился моей. Зовуще-далекий – и такой терзающе-близкий. Недозволительно близкий. До ожогов на коже. Еще – чужой и странно родной одновременно (ага, мы же в ответе за тех, кого).