У восьмого (нулевого) окна толпилась группка симпатичных
шерстистых разумных, похожих на белочек. Длинные стоячие кисточки
на ушах, кукольные платьица — глаз не оторвать от этой милейшей
картины.
Вырвав листок из тетради по социологии, я наконец сделала то,
что давно собиралась: переписала на него сакральный список — и
отдала одной из белочек. Те весело загомонили, благодаря меня на
все лады.
— Пожалуйста, — с улыбкой ответила я. — Взаимная помощь — залог
выживания. Прошу вас сделать несколько копий и передать
остальным.
К сожалению, в тот день толком ничего не получилось сделать.
Заветный кабинет 2-44-12-З я так и не нашла, зато смогла записаться
в очереди на подачу документов для получения свидетельства о
рождении и сертификата об отсутствии брачных обязательств.
К вечеру голова гудела, и я вернулась в зал ожидания уставшая и
голодная. Доела остатки съестных запасов и клятвенно пообещала себе
завтра наведаться и в магазин, и в столовую. Штригес грустно
вздыхал, сидя в кресле и рассматривая какие-то карточки, Йеннер
устроился рядом, вытянув длинные мускулистые ноги. И вроде поза у
него была расслабленная, но в воздухе ощущалось странное
напряжение. Полуприкрытые глаза лорда Зоттера пристально следили за
каждым движением пожилого мага, и от этого взгляда стало
неуютно.
— О, Лерочка! Отличные новости. Я нашёл того врача, и он
подписал твой протокол. Вот, держи, копии его диплома, разрешения
на ведение врачебной деятельности, лицензии и удостоверения
личности.
От благодарности перехватило дыхание. Я счастливо улыбнулась и
воскликнула:
— Штригес, вы просто не представляете, как я вам признательна.
Спасибо огромное!
— Да что ты, Лерочка. Знаешь, приятно иногда кому-то помочь.
Сразу на душе легче становится. Для любого важно — побыть иной раз
хорошим, чтобы на него вот такими благодарными глазками
смотрели.
И всё бы замечательно, но взгляд Йеннера мне при этом не
нравился. Цепкий, злой, циничный. Словно он завидовал Штригесу или
тому, как я искренне восхищаюсь пожилым магом и его добротой. Или
Зоттер просто сердился оттого, что день не задался? Чиновники и
святого из себя выведут, так что не стоило судить опрометчиво.
— Присядь, посмотри. Я тебе девочек своих покажу, — ласково
предложил Штригес.
Села рядом и заглянула через плечо. В руках у мага оказался
кожаный органайзер с десятком маленьких картинок. На всех —
хорошенькие девочки, по земным меркам лет от пяти до десяти, только
дети явно не человеческие. Кто с длинными ушками, кто с рожками,
кто с непропорционально большими глазками. На портретах девочки
выглядели серьёзными и даже насупленными, как на фотографиях начала
двадцатого века, когда улыбаться в объектив считалось
некрасивым.