течёт в подземелье сиянье луны,
Как будто все взоры безмолвной ночи
на дивную узницу устремлены.
И кажется, в этой тиши бездонной
смолкли все звуки, все голоса, —
Весь мир взирает самозабвенно
в её таинственные глаза.
Она ведь сияющей дочерью неба —
звездой милосердной цвела в небесах,
С безгрешных высот на грешную землю
веками взирала в скорбных слезах:
Видела кровь, неправду, мученья,
страдала, томилась за род людской
И вот, наконец, к властелину вселенной
явилась, палимая горькой тоской,
Пред падишахом небесным склонилась
и так повелителя стала молить:
«Пусть люди забудут вражду и рабство,
не хватит ли слёзы и кровь им лить?..»
А что ей ответил Аллах небесный?
«Изменница ты! Отступница ты!
И место твоё – на земле, в оковах,
средь голода, холода и темноты!..»
Сказал – и свершилось его повеленье:
падучей звездой просверкав во тьме,
Низверглась на землю изгнанница неба —
очнулась в холодной тесной тюрьме.
С тех пор небеса от неё отвернулись…
А боль всё сильней, тоска всё острей…
Годы идут… И давно эти муки,
давно эта жизнь опостылела ей!..
Чу! Газраила – ангела смерти —
громадные крылья шумят вдали,
От их могучих, широких взмахов
рассыпались тучи по краю земли.
Стало пустынным огромное небо,
и воздух застыл, зловещ и тяжёл.
Спустился с небес беспощадный вестник,
к подножью виселицы подошёл.
С острых концов распростёртых крыльев
густая кровь стекает ручьём,
Зрачки немигающих глаз громадных
жарко пылают адским огнём.
«С неба изменницу сверг Всевышний,
сегодня же час её смертный настал!» —
Победоносно, чтоб всем было слышно,
приказ Аллаха он прочитал.
Дверь распахнул угрюмой темницы…
Вошёл… И вдруг… Что случилось с ним?..
Всегда беспощадный, высокомерный,
застыл он, растерян и недвижим.
Два дивных алмаза – глаза он увидел
жертвы невинной… И в тот же миг
Взор её чистый лучом правдивым
в жестокое чёрное сердце проник!
И сразу смягчились, преобразились
вестника смерти злые черты, —
Застыл он в смятенье, впервые почуяв
прилив состраданья и доброты.
Бессильно поникли зловещие крылья —
будто к земле исполин прирос,
А на щеках, холодных и жёстких,
вдруг заблестели полоски слёз.
Впервые забыл он, что должен исполнить
Аллаха безжалостный приговор, —
В нём искру зажёг доброты справедливой
этот невинный лучистый взор,
И перед прекрасной дочерью неба,
хоть и лежавшей в грязи сырой,
Упал на колени посланец грозный,