Егор машинально стал прибедняться, бензина у него на самом
деле было шестьдесят литров в трех железных канистрах и ещё почти
пять литров в пластиковой. А уж выгнанного ректификата было с
запасом, он цену своему продукту знал, ценил и больше занимался
этим из любви к процессу, придумывая и воплощая в жизнь различные
виды настоек. Даже бочонок на тридцать литров имелся, из липы,
правда, но зато внутрь он накидал настоящих обожженных дубовых
щепок, по идее — должен был получиться аналог виски. Полтора года
уже настаивалось. Даже по предварительным прикидкам Егора, как
минимум литров сто пятьдесят в виде различных настоек, а то и под
двести было у него припасено по закромам, как у той белки, что и
сама не помнит, где что спрятала. Осознание этого грело
душу...
И не то, чтоб он до конца поверил в перенос — какой нормальный
человек в такое поверит, до тех пор, пока его не поднимут на вилы
крестьяне или не выпорют на конюшне, но на всякий случай прикидывал
свои активы, что у него есть и чем он может оперировать. В России
всё таки живем, тут надо быть готовому ко всему. И всё равно —
жизнь так озадачит, что окажешься не готов.
Рыбаки, на удивление — сидели тихо, не ломились на волю, не
требовали адвоката. Либо прониклись атмосферой темной кладовки,
либо, что скорей всего — мучились жестоким похмельем от «пяти
озер», утратой машины и неопределенностью. Освобождению
обрадовались, а уж когда их накормили — совсем ожили, насев на
окружающих со своими бедами. Обоим с утра надо было на работу, хотя
хозяина машины, экскаваторщика Александра не сколько волновал
вероятный прогул, сколько судьба украденной машины. Тут то их и
огорошили, вывалив всё то, что было известно на данный момент.
Тут утренняя ситуация повторилась зеркально, теперь уже рыбаки
стали подозревать, что деревенские если и не шизанулись на
отличненько, то переборщили с выпивкой. Особенно их пугало то, что
представитель власти в лице участкового не только не пресекал
подобную шизофрению, но и потворствовал этому безумию, нагнетая
обстановку не хуже остальных поехавших. Ещё и врачи, люди в белых
халатах не вязали рассуждающих о переносе в прошлое, а тоже на
полном серьёзе участвовали в дискуссии.
Если бы не ночная пора и темнота за пределами двора, хоть глаз
выколи, освещаемая лишь костром (где пережигали на уголь поленья
для мангала) и диодным светильником над столом — они бы лучше
подались к реке, к спрятанной в овраге палатке и вещам, тревога за
которые терзала сердца. Так что на всякий случай они старались
держаться вместе и на дистанции, насколько это возможно, от
гостеприимных хозяев. Айрат, работающий на том же заводе, что и
Саня, по мере того, как стал осознавать, что несут окружающие — не
выпускал из руки вилку из нержавейки.