На четвертый вечер, когда фляга опустела, а привычка к красивой
и легкой жизни осталась, у подростков спонтанно созрел гениальный
по своей простоте план и уже после полуночи они совершили дерзкий
налет на магазин. Вновь пылал костер, по кругу ходили бутылки с
ликером и портвейном, в зубах дымились “More”с
ментолом, а белозубо улыбающиеся девчонки искренне восхищались
удалью и отвагой добытчиков.
Девчонки оказались более здравомыслящими, чем парни и под утро
разбежались по домам. Парней у костра взял с поличными тогдашний
участковый, безо всяких специально обученных собак-ищеек,
оперативно розыскных мероприятий, и секретных сотрудников. Каким-то
образом, не иначе используя дедукцию — он сразу после обнаружения
факта взлома направился к оврагу за околицей, в котором вот уже
неделю неделю гудела молодежь, о чем все знали.
Девчонки отделались легким испугом, как свидетели, а дело замяли
после покрытия ущерба злоумышленниками. Дед Егора с Серёгой, после
вынужденной продажи быка и кабанчика, которых откармливал на осень
— так отходил их оглоблей, что Серёга зарекся ходить по кривой
дорожке и после армии пошел в милицию, стал участковым, а потом и
полицейским. А Егор оказался покрепче и упорней...
Но ничто не вечно, и то ли харизма магазинчика подувяла, то ли
народец измельчал — вот уже два года никто не покушался на него. Но
этой ночью всё изменилось. На задах магазина проскользнули две
неразличимые в темноте фигуры, только похрустывание облетевших
листьев под ногами и свистящий шепот нарушали мертвую тишину: «Ноги
поднимай, фули ты шуршишь, обморок тупорылый!?»
Две тени истуканами замерли возле задней двери магазина, постояв
так несколько минут, напряженно вслушиваясь в тишину, они наконец
отмерли: «Учись, падла, пока я жив!»
Еле слышно звякнула монтировка, вставленная в дужку навесного
замка, тени опять замерли, и раздался резкий, прозвучавший
приглушенным выстрелом «кракс» сорванного замка, нарушивший ночной
покой и вначале брякнул о гравий сорванный отлетевший замок, затем
приземлившаяся дужка. Два злоумышленника в черном рухнули, как
подкошенные на землю и замерли вновь, но уже минут на десять.
- Вроде тихо всё Федус...
- Ша, дуло залепи, дальше лежим, секи поляну!
Это был звездный час Федуса, в деревне больше известного
как «восемь ходок, семь побегов, и всё за мешок комбикорма»,
неоднократно судимого, давно вставшего на скользкую криминальную
дорожку. За его плечами было уже три ходки, правда — по не очень
серьёзным статьям, с точки зрения лагерных обитателей. Да и в
деревне он авторитетом не пользовался, кроме прибившегося к нему
пару лет назад недалекого Васи, с которым подряжались на мелкие
сезонные работы. То огород вскопать пенсионерам, то дров нарубить,
не брезговали и мелким воровством. Курице там голову свернуть в
переулке. Так и выживали. Федус тиранил Васю, давил на него
лагерным авторитетом и учил жить по понятиям, а Вася, как ведомый
по жизни — воспринимал это как должное.