Прищур холодных льдинистых глаз обращается прямо на
меня, а потом оценивающе пробегается от макушки до самых
пяток.
И только сейчас я соображаю, КАК выгляжу! На мне
тонкий шелк коротенького халата, накинутый поверх практически
голого тела! Я люблю спать в одних только трусиках-танго, лишь в
определенные дни надевая пижаму с короткими шортами. Но сегодня был
не ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ! Увидев лужу на полу ванной, я, не раздумывая,
бросилась к соседям, не побеспокоившись, чтобы
переодеться.
Моментально вспыхнув от осознания собственного
внешнего вида, я стягиваю полы слегка разошедшегося в борьбе с
бедствием халатика, мысленно проклиная себя за
неосмотрительность.
Кривая ухмылка пробежала по мужскому
лицу.
- А ты ничего так, секси! - кивает он на мой внешний
вид.
- Хам! - вырывается у меня.
- Прости! - ржет он, выставляя руки ладонями вперед.
- Но это ты заявилась ко мне ни свет ни заря! Я и сам даже не успел
одеться.
После этих его слов мой взгляд моментально
перебегает с его лица на торс. Причудливые сплетения почти черного
вензельного узора приковывали к себе, невольно задерживая мое
внимание. Спустя пару мгновений я понимаю, что вензеля складываются
в слово или фразу, но не успеваю сфокусироваться, чтобы
прочитать.
- Нравлюсь? - нагло хмыкает мужчина и шагает вперед,
схватив меня за кончик пояса от халата. - Ты мне
тоже.
Отмерев, наконец, я отпрыгиваю от него, отчего
слабый узел на халатике мгновенно расплетается, освобождая полы,
предательски разошедшиеся в стороны и открывая мое тело обалдевшему
мужскому взору.
Испуганно взвизгнув, я сгребаю халат в кулак на
груди и, вращая бешено глазами, воплю:
- Пошел вон!!!
Внутри поджилки трясутся от страха. Я же прекрасно
понимаю, что этот медведь больше и гораздо сильнее меня, а я, между
прочим, дома абсолютно одна.
На секунду оторопевший мужчина поднимает взгляд от
моей груди к лицу, шумно сглатывает и выдает:
- Ну вот так, через несколько минут после
знакомства, меня еще никто не благодарил за
помощь!
- За помощь? - от злости мой голос аж просел. -
Какую, нахрен, помощь?! - нецензурные слова неконтролируемо
сорвались с уст, а где-то на краешке сознания я подмечаю, что так
выражаться непозволительно, это грубо и невежливо. Мое воспитание
было совсем иным.
- Как это, какую? - деланно удивился этот наглец. -
Я полутра тут убираюсь у тебя, помогаю собирать воду, тружусь аки
пчелка... Не грех и "спасибо" сказать, - и он недвусмысленно кивает
на мой кулак, все еще лихорадочно сжимающий края шелкового
халата.