От него ко мне, и обратно перетекала
энергия, струилась по всему телу, концентрируясь на самых болючих
местах. Ручейками, переливаясь голубым пламенем, залечивала раны,
исцеляла черные дыры в моей энергетике.
Откуда я это все знала?
Без понятия!
Просто понимала, что неизвестный
зверек, дарил мне не только свою силу, энергию и тепло. На самом
деле лечил меня.
С каждым звуком, издаваемым животным,
боль не исчезала совсем, а становилось приглушенной.
Терпимой.
—Скажи «принимаю»!—рявкнул зверь,
явно теряя терпение.—Если хочешь выжить в том мире!
И я потянулась к нему всей душой, всем
своим существом откликнулась на зов зверя.
Мысленно раскрыла для него объятия,
распахнула глаза, и не обращая внимания на ошеломляющую боль,
пронзившую снова все мое тело, закричала:
—Принимаю! Сердцем, телом, душой! Кровью и
магией!—понятия не имею, откуда взялись эти слова.
Они просто вырвались из моего рта,
обдирая пересохшее горло в кровь.
В то же мгновение, зверь сидевший на
моей груди растворился, превратившись в мощный поток
энергии.
Он ворвался в мое тело сметая все на
своем пути. Расщепляя каждую клеточку, каждую молекулу, превращая
меня в сгусток голубоватой электрической энергии.
Она бурлящим вихрем закружила меня,
образуя вокруг непроницаемый купол, словно собирала меня заново на
молекулярном уровне.
Откуда я все это знала? Понятия не
имею. Я просто словно видела себя со стороны. Наблюдала как меня по
атомам собирают.
Все это напоминало нанотехнологии, о
которых я когда-то смотрела документальный фильм.
Затем, энергетический купол сомкнулся
вокруг меня, заключая в ярком голубовато-синем сиянии. А затем, я
снова провалилась во тьму.
—Вот
так, теперь мы с тобой едины, архора. Я проснусь в тебе когда
придет время,—услышала, прежде чем свет передо мной
померк.
Максима
Мир
Ишхариор
Понятия не имею, куда провалилась, и
сколько времени прошло с того момента. Жар, поначалу охвативший все
тело схлынул, оставляя после себя ощущение разбитого тела, и дикую
слабость.
Все чего хотелось, это улечься в
собственную кроватку, закутаться в теплый плед, и проспать неделю.
Нет. Три недели.
Но вместо этого, какой-то противный
визгливый мужской голос продолжал орать над самым ухом.
— Ах ты бешеная кобыла! Ты как с
хозяином разговариваешь? Думаешь если я тебя везу продавать то
пожалею? Ты вещь! Рабыня!