— Можете не церемониться, —
усмехнулся я, показательно зевая. — Не отвлекайтесь, делайте всё,
что требуется. Я никуда не тороплюсь, в конце-то концов.
Злоба в глазах святош разгорелась с
новой силой, как и печать под моими ногами. Оставалось совсем
немного до момента моей смерти. Несмотря на отсутствие боли, я
отлично знал, что естественная коррозия ускоряется с каждым
мгновением. Не смертельно, да, но довольно неприятно. Последствия
очищения были необратимы, во всяком случае в моём теперешнем
состоянии.
Всё дело в том, что без достаточного
количества проклятий эта оболочка уже не способна существовать. Моё
тело уже десятки раз преодолело все мыслимые и немыслимые пределы,
и сейчас, когда начинают спадать последние корневые проклятия,
старые раны дают о себе знать. Как и в случае с любым магом
проклятий, святошам даже не нужно меня трогать, чтобы убить. Как
только очищение закончится, я гарантированно стану трупом по самым
естественным причинам.
Мир помрачнел. Скорость разрушения
тела увеличилась в разы, продолжая поглощать то, что от меня
оставалось. Я же лишь выдавил из себя сухую, теперь уже во всех
смыслах, улыбку.
Это тело и так уже было на грани
разрушения, даже без этого ритуала. Ему оставалось не больше года,
а моему сознанию, скорее всего, и того меньше. Как бы не была
велика сила проклятий, вечную жизнь они дать не могли. Со временем
корневые проклятья, отключить которые даже сам маг был не в силах,
обращали в ничто саму сущность заклинателя. Если бы не одно
“но”...
На самом деле, это я использовал в
своих целях святош, под конец своей жизни позволив им провести
обряд очищения. Подстроить всё, чтобы они поверили в то, что моя
поимка исключительно их заслуга, было не сложно. Свою истинную силу
я никогда не выставлял напоказ, так что для меня не было проблемой
“проиграть” одно из сражений, всего-то выкосив большую часть десяти
элитных отрядов.
Когда меня поймали, мне не было
смысла даже сопротивляться. Зачем? Если я сам пришёл сюда, что бы
они там не думали. Когда меня запечатали, я молчал. Когда мне
огласили приговор, я молчал. Когда приговор привели в исполнение, я
молчал. Лишь когда остановить обряд уже было невозможно, я позволил
себе немного растянуть удовольствие.
Мир тускнел. Внезапно, по всему
остатку разума прокатилась масштабная волна боли, отчего я едва
сохранил и без того угасающее сознание. Получилось. Корневые
привязки уничтожены. Даже самые глубокие, за исключением одной,
специально загнанной в самое нутро моей сущности.