— Н-неплохо, — задумчиво тянет, покачивая кристаллом и разбрасывая вокруг себя яркие отблески. — Человеческая работа? — киваю в ответ. — Да, вы умеете делать артефакты. Этот я изымаю, — собирает вместе со шнурком в кулак и засовывает в карман.
Я облегченно перевожу дух — более тщательного обыска удается избежать, а ведь у меня еще много чего интересного есть.
— В этом году на территорию Академии запрещено проносить любые артефакты. Кто еще этого не знает? — мужчина окидывает всех грозным взглядом. Судя по ропоту и суетливым движениям, не знают многие. Объявление бы, что ли, вешали. Обитатели человеческого округа здесь не самые частые гости. — Всем снять! — резкая, как удар хлыстом, команда заставляет ускориться. Даже у меня подгибаются колени, а щекотка достигает живота.
Что-то теплое ползает под поясом, перебирает лапками, прижимается и… щекочет! Опять оно щекочет!
Меня дергает от нервных судорог, а тем временем остальные расстегивают рубашки, задирают рукава и штанины, распутывают волосы. Некоторые из амулетов я узнаю, другие нет. Из знакомых — улучшающие память, скорость реакции, попадаются и боевые. Хм… кто-то рассчитывает прорваться на более престижные факультеты. Оптимисты. Я на многое не надеюсь. Мне главное суметь здесь задержаться, и самое надежное — это заняться тем, что я умею — созданием артефактов. Даже не сомневаюсь, что смогу поступить на нужный факультет, только теперь больше внимания надо уделять сохранению тайны.
— Что смешного? — на меня снова направлен пронзительно ледяной взгляд.
Внутри дергается огонь. Сжимаю кулаки и усмиряю его.
Нельзя!
Нельзя позволить вырваться опасной магии, способной навлечь опасность на всю семью. Вытерпеть еще два года под подавляющим артефактом, и все пройдет. Я стану нормальной. Обычной, как и все остальные люди. Без способности спалить все вокруг себя. Почувствовав, что могу говорить, а не разъярённо шипеть, поднимаю взгляд.
— Просто не понимаю, зачем кричать сейчас, если можно было предупредить на входе. Вы правильно сказали, мы — люди, и не знаем ваших правил, — еще выше вскинув голову, смотрю прямо в синие с ледяными всполохами глаза. Спина прямая, плечи расправлены, ноги практически вросли в плитку площади — не сдвинуть. Ну зачем мне такое упрямство? Огонь внутри ревет, рвется на кожу, и чем пристальнее смотрит мужчина, тем сильнее разгорается пламя.