Дойдя до середины костра, девушка замерла и закрыла глаза. Затем
подняла руки в стороны и запрокинула голову к небу. Оно невозмутимо
взирало на нее яркой россыпью звезд.
Как такое возможно? Живая плоть жарилась бы как на сковородке.
Так жива ли она?
Я с тревогой следил, ожидая, что вот-вот дернется от боли,
свалится в обморок и упадет лицом в угли. Но цыганка неподвижно
стояла в огне.
Через минуту она так же медленно опустила руки и открыла глаза.
Обвела взглядом нашу притихшую от страха шеренгу и…
Пошла прямо ко мне!
Блять, она точно паночка из школьного Гоголя! Уж теперь я хорошо
понимал все чувства Хомы. Сейчас призовет Вия, и мне точно кранты!
И уже хрен кто спасет!
Дрожа всем телом, я малодушно закрыл глаза, надеясь хоть так
улизнуть от жуткого взгляда. Как хотелось натянуть на башку одеяло,
как в детстве, когда в шкафу что-то страшно скреблось! Но я уже
вырос, а ужас остался, догнав меня здесь.
Музыка стихла, словно кто-то выключил звук. В неестественно
тихой ночи ни единого шороха. Казалось, всем слышно, как стучит в
ледяных клешнях страха сердце. Как в черепушке мечется то, что
осталось от мыслей. Их тоже нет.
Почувствовав прикосновение к щеке, поднимаю почему-то тяжелые
веки и вижу глаза. Белые, как у призрака и без зрачков. И тихий
голос. Почти шепот. Тем не менее его услышали все:
– Той е и не е той. Сега в него няма верколак…
Девушка отдернула неестественно холодную руку, словно обожглась
об меня.
Скорей по интонации, чем переводом, понял вердикт: «Это он и не
он. Оборотня в нем сейчас нет».
Цыгане зашумели, зажестикулировали. Одни возмущались, другие
пытались их успокоить. Полиция аккуратно, но настойчиво оттесняла
от кострища толпу.
Толик, косясь на меня, о чем-то спорил с чиновником. Пока я
здесь, в покое нас не оставят. Билеты на группу, поэтому прямо
сейчас уехать домой не могу. Не дожидаясь развязки, вернулся в
барак.
– Да охренеть! – чертыхнулся Ванек, не найдя других слов. – И чо
нам делать теперь?
– Нам? Ты-то при чем? – как можно спокойнее сказал я.
– Дык я же с тобой! – стукнул он кулаком в грудь.
– И ты? – посмотрел я на Лешку. Тот думал о чем-то и на время
притих.
– А? Про что это вы? – он сделал вид, что не слышал.
– Да забей! – махнул я рукой. – Валить мне надо отсюда, а то и
завтра придут.
– Не кипишуй, счас всё решим. Я к Толяну! – вскочив, Лешка
быстро вышел за дверь.