Немного походив взад-вперед, не нашли никого, кто был бы похож
на братков. Ну там тату, печатка и цепи, жуткая рожа. Самые
страшные были у нас. Ванька так вообще отморожен, от него
шарахались и попрошайки, которых тут тьма.
И ведь солнце, ясное небо и жирные чайки, что норовят вырвать
баницу прямо из рук. Нам должно быть спокойно и мирно. Где ленивая
нега, тихое счастье? Мы ж рюкзак кофе сдали! Тревожно и ссыкотно
как на Казанском вокзале. Надо ж себя так взвинтить! Что с нами не
так?
Пока ходили, поискал наш товар. Есть тут и часы, и «Зениты», но
мне лишь улыбались, когда спрашивал цену. Кто ее скажет? Перекупы
одни!
Зато посмотрели, как грамотно организована эвакуация группы.
Метрах в ста остановился автобус с украинскими номерами, и тетки по
двое, по трое стали оттаскивать к нему остатки товара. Не мужики, а
именно тетки. А те охраняли их от атак цыганят. Всё четко –
сопровождающий, стоят на товаре и у автобуса. Их дергают, пытаясь
хоть что-то вырвать и украсть напоследок, но держатся стойко.
Смотрят на руки, не на лицо.
– Ара, ви откуда? – вдруг взял меня кто-то за локоть. Такой
знакомый по армии кавказский акцент.
Я развернулся. Так и есть. Он один, но еще трое чуть дальше.
Невысокий, но жилистый. Глаза цепкие, держится нагло, уверенно.
Руки в тату, но боди-арт не тюремный. Хотя кто знает, что у него на
плечах. В физухе, бесспорно, нам уступает, но их точно больше. Да и
не главное это. Главное, как далеко решатся зайти.
– А что? – спросил я, нарываясь на почти неизбежный конфликт.
Почуют слабину, не отпустят. Но и бодаться с ними бы не хотел.
– Дорогой, это место – наш хлеб, – он со значением посмотрел на
рюкзак. К счастью, пустой.
– Типа надо платить?
– По-божески, двадцать долларов день. В левах можно. Поняль, да?
В Мистрале сидим, – кивнул ара на кафе у дороги. – Если товар есть
какой, сначаля к нам заходить. Геворга спроси.
– Если есть, – кивнул я разворачиваясь. Как бы, не теряя лица,
быстро свалить?
– Слюшай! – придержал он за локоть меня. – Ви с нами не хочешь
работать? Дрюгой точка там, хороший процент могу дать.
– Руку убери, – попросил я, видя, как напрягся Ванек. Не
улыбается – плохой это знак. И пустая бутылка в руке.
– Ви дерзкий, да? Увижу еще – будет проблема. Поняль, да?
Я пожал плечами и не ответил. Нарываться нельзя. Непонятно, кто
они и насколько серьезны. Может клоуны, а может и нет. Группа с
автобуса от них, похоже, отбилась. Ну они по газам и уехали, а нам
месяц жить. Двадцатка в день – для нас дикая сумма. Сожрет весь
навар.