– И то верно. Пристрой к залу пять лет выбиваю. Видимо, кто-то
успел до тебя. А знаешь что?
– Что?
– На кафедре слышал, что стройотряд в Болгарию едет. Дуй к нашим
комсомольцам в профком, может успеешь.
– К ним на сраной козе не подъехать. Да и не знаю там никого, –
вяло махнул рукой я.
– Как не знаешь? Ты ж на дверях в клубе стоял?
– Ну…
– Поднимай зад, шевелись! Кто до денег охоч, тот не спит и всю
ночь!
Хлопнув по плечу, физрук отошел. Толпа первокурсов ввалилась на
пару. Шум и гвалт.
Проводив его взглядом, я задумался. Почему бы и нет? Побазарю с
Лешкой, он там всех знает. С моими руками, да после армейки… Точно
возьмут! На «девятку», понятно, рассчитывать глупо, но надо хоть с
чего-то начать.
Арнольд, Сталлоне и Ван Дамм одобрительно посмотрели с плакатов.
Казалось, местные божества благословили меня. «Равняйтесь на
передовиков!» – гласил старый, огненно-красный баннер под потолком.
И ниже: «В работе лучших тайны нет! Но в каждом деле свой
секрет!»
В огромных зеркалах отражались вспотевшие тела, красные от
напряжения лица и мерно поднимаемое в воздух железо. И там же четко
виден фокус всех мужских взглядов. Как известно, смотреть вечно
можно на огонь, волны и то, как обтянутая лосинами дева прокачивает
заднюю поверхность бедра.
Этот станок, разумеется, всегда стоит в центре. Причем так,
чтобы его было хорошо видно из всех точек зала. Любой другой угол
грозил косоглазием. Засмотревшись, могли и на ногу блин уронить.
Протертая женскими ножками лавочка будто подсвечена сильным
прожектором. «Юноши бледные со взором горящим» буквально прожгли на
ней дермантин. Для них мотивацию лучше трудно найти. Природа
цинична, а стимул доходчив и предельно нагляден – вот для кого (или
чего) все мы здесь. Сильному самцу достанется красивая самка, а
тело раскачать легче, чем мозг.
Последняя мысль растаяла в неожиданно навалившейся дрёме. Гул
голосов, громкая музыка и звон железа в такт тяжелым басам не
помешали закрыть глаза и уснуть на скамейке. Снился Арнольд с
сигарой в зубах и бревном на плече. Вот кого надо послушать. Уж
Шварц-то не может соврать.
«Качай брат, железо!» – рассмеялся он, и мои глаза ослепило
ярким солнечным светом.
Открыв их, я увидел изумрудного цвета залив, с глубиной
приобретавший темно-синий оттенок. Неторопливые волны шуршат
пестрой галькой, теплый ветер качает пальмы, воздух пахнет йодом,
морем и сумасшествием. Потому что помню, что всё еще в зале, а там
моря нет.