Но встретив его, я увидел себя. Тот же обреченный, полный
отчаяния взгляд. Жутко и странно без обычной улыбки. А ведь оба не
сказали еще ни единого слова.
– Мить, нам трындец… – по-детски шмыгнул он носом.
– Вань, чо случилось? – занервничал я. Беда никогда не приходит
одна. Ну, хоть жив и здоров. И то ладно. – Что-то украли? Отняли
товар? Ары вернулись?
– Нет, не они. Полиция. Рейд. У нас пилы забрали, едва
убежал.
Сердце болезненно сжалось и, похоже, не билось. В ушах ровный
гул, а вокруг тишина. Даже обычно орущие за окном чайки молчат.
В «Дружбу» и «Парму» вложено много. Они дорогие, но меньше того,
что сам потерял. Всё вместе – это уже катастрофа. Крушение всех
моих глупых надежд. Где-то далеко насмешливо громко прогудел
тепловоз.
– А «Зениты»? И шагомеры? – бесцветным голосом спросил я.
– Фотики спас, а шагомеры продал. Знаешь, как тут их называют?
Крачкомер! – он попробовал улыбнуться, но вышло криво. – Так не
брали, тогда я сказал, что это для секса. Ну, типа, сколько махов
получится, если засечь. А у тебя как прошло?
Я рассказал как. Бледные и растерянные, мы выпили пива. Потом
спустились, купили еще. И вновь повторили. Ванька беспокойно и
долго ворочался, пока не заснул.
Но если его сон на время спасет, то что ждет меня?
Как оказалось, новый куплет той же песни:
Черный мрак страха терзает мой ум.
Лютый ветер кармы обжигает мне пятки.
Передо мной Повелитель смерти в демоническом виде.
Гуру, думай обо мне! Скорее посмотри на меня с
состраданием.
Я не в силах вынести мук негативных рождений.
Дай благословение, освобождающее от бездны низших
миров.
Когда женский голос стих, передо мной возник богато украшенный
барельефами храм. В них вставлены кусочки стекла или камня,
отражавшие свет, из-за чего те сияли, пуская блики на позолоту
изящных арок и фигурных колонн.
Рядом со мной стоит рыжий Эддичка. На лице восторг и
благоговение. Пялится на высокий купол в цветных витражах.
Наверное, поэтому не заметил подмены. Я точно ведь вздрогнул,
ослепленный роскошью убранства вокруг.
Кроме нас никого в храме нет, но впереди массивные, украшенные
затейливой резьбой двери в другой зал. Наверное, ждем, когда
позволят войти. В уме заныло неясное ощущение незримого присутствия
кого-то еще. Меня будто жёг через скрытую щель чей-то недобрый и
проницательный взгляд. Оценивает, рассматривает, мысленно
взвешивает, видит насквозь. Знает – со мной что-то не так.