— У вас есть алиби на сегодняшнюю ночь? — вопросительно приподняла я бровь. — Что вы делали с девяти вечера до полуночи? Кто может подтвердить ваше алиби и как хорошо вы ориентируетесь в городе?
— Я был здесь, мой сын может это подтвердить, — половицы заскрипели и после слов отца в комнату вошёл черноволосый мужчина с большим отличительным носом и несколько пугающим взглядом исподлобья. — Это может подтвердить ещё Нина Сергеевна, мы с ней как раз спорили о том, что невежливо в десятом часу смотреть новости, ещё и так громко.
— Мы с отцом весь день были дома, — произнёс он, поправляя манжет белоснежной рубашки. — Так ж папа парализован, пальцы левой руки у него до конца не сгибаются. Что-что, а убийцей он точно не является.
— Вы не станете отрицать, что угрожали Скворцову из-за портсигара? — с нажимом спросила я у Ломоносова-старшего.
— Я уже не вспомню, что наговорил в порыве чувств, — почесал тот подбородок. — Вреда своему другу я бы никогда не причинил, можете быть уверены, а с горяча, ещё и в сердцах, мог что-то ляпнуть, не отрицаю. Характер у меня вспыльчивый, не подарок. Но убивать, из-за немецкого проклятого портсигара, увольте милочка. Не там ищете, на меня свои проблемы вы не повесите.
— Зачем вам понадобился этот портсигар? — вопросительно приподняла я бровь.
— Это история нашей великой страны, — поднял он палец к потолку. — И она не имеет никакого отношения к убийству девочки. Просто есть вещи, которые называют проклятыми реликвиями. Моя жена занимается эзотерикой и просчитала, что эта серебряная вещица, не принесёт моему другу никакой пользы. Потому я и хотел её выкупить, чтобы затем передать музею, где она бы уже не смогла навредить людям. Ведь там она стала бы ничей. Вот и всё… Я просто хотел спасти его.
— Где сейчас ваш второй сын? — тяжело вздохнув, спросила я. — И номер квартиры соседки, с которой вы вчера ссорились.
— Да, конечно. Толенька в театре, — виновато улыбнулся старичок. — Он у меня знаменитый артист, даже в Москву ездил на гастроли. А Нина Сергеевна из шестой, как раз показывали сюжет о пожаре на Ленинградском спиртовом заводе, когда мы вели беседу о том, какая громкость приемлема в момент прослушивания новостей.
— В каком театре работает ваш сын? — потерев виски пальцами, я устала вздохнула.
— Актёр не работает, актёр служит своей музе, — назидательно протянул мужчина. — В «Современнике».