У этого мастера спорта СССР
получился.
Мяч перелетел через «стенку» и, словно живой,
нырнул ниже, устремившись точно в «девятку».
Хорошо, что я заранее держал в голове
возможность именно такого удара.
Быстрый шаг вправо. Толчок левой ногой. Бросок с
вытянутой правой рукой. Красиво, как по
телевизору.
Мяч касается моих пальцев и уходит на
угловой.
Взял!
Падаю, мгновенно перекатываюсь через плечо и
снова оказываюсь на ногах. Краем глаза вижу, как «десятка»
подзывает троих своих товарищей по команде, показывая рукой на нашу
штрафную. На мгновение встречаюсь с «десяткой» глазами. А взгляд-то
злой у человека. Ну ясное дело, с чего бы ему быть добрым, не в
первый раз кайф обламываю…
Подача углового. Подаёт всё та же
«десятка».
Чуть подкрученный мяч навесом летит точно в
центр штрафной. Я уже вижу, что легко перехватываю его в нужной
точке. Выбегаю с линии ворот, прыгаю вверх, вытянув руки. Хватаю
мяч. Есть!
В футболе и цвинте это называется «коробочка».
Когда игрока с двух сторон зажимают игроки соперника. Хуже всего,
если на лету, как в моём случае. Считается грубым нарушением
правил. Вот они и нарушили. Грубо. Когда ты в воздухе, всё внимание
на мяч, а с двух сторон в тебя врезаются двое взрослых здоровенных
дядек, ничего приятного не жди.
- Хех… - воздух толчком вылетел из
лёгких.
Я просто-таки услышал, как хрустнуло ребро внизу
и слева, а острая боль подтвердила, что это не просто ушиб. Вот же
суки…
Падаю, прижимая мяч к груди. Судья свистит.
Братья Юрасовы кидаются в драку. Крики, мат. Отползаю в сторонку,
не выпуская мяч. Больно, чёрт. Сажусь, пытаясь унять боль. Судья
гасит драку в зародыше, сразу удаляя с поля двоих – одного нашего и
одного каракумца. И ещё четверым - жёлтые карточки. Но мы теряем
больше, потому что играть со сломанным ребром я не
могу.
Врача в команде у нас нет. Меня отводят на
скамейку запасных, аккуратно усаживают.
- Кочетуров, - в ворота, - командует Юра Юрасов,
смотрит на меня. – Ты как? Давай, ребята в травму тебя
отвезут?
- Всё нормально, - уверяю я. – Просто надо
немного прийти в себя. Дай мне минут
тридцать-сорок.
Играющий тренер с сомнением смотрит на меня. Я
его понимаю, на нём ответственность. Но в травмпункт я не хочу – не
вижу смысла. Да и ребро, как я уже понимаю, не сломано. Треснуло,
да. Но не сломалось. Заращу.