В крепость Инфариата мы отправились тем же способом, дождавшись
сумерек, когда немного спала жара. Рано или поздно она разродится
ливнем и, скорее всего, наводнением, но пока что на небе не
появлялось ни облачка.
Наше возвращение днём следующего дня оказалось неожиданностью
для всех оставшихся, и я понял, что нас уже успели заочно
похоронить, посчитав нашу миссию самоубийственной. А тут, нате вам,
вернулись в полном составе, даже без потерь. Естественно, это
вызывало вопросы. В первую очередь, к лейтенанту. Затем ко мне, как
к непосредственному участнику событий, и больше всего я нервничал
за то, что меня будут допрашивать в присутствии мага, но нет. Магов
в крепости я пока так и не увидел.
А вот к местному церковнику нас повели всех до единого, прямо с
порога. Лейтенант пошёл докладывать начальству о выполнении
задания, а нас отправили в часовню, побеседовать с капелланом.
Я ожидал, что церковник будет вызывать нас по одному и проверять
каждого, как он делал это в прошлый раз, когда мы новыми рекрутами
пришли в крепость, но капеллан лишь бегло проверил нас с помощью
амулета и отправил восвояси. Если бы я планировал внедриться сюда
как вражеский агент, чтобы в нужный момент уничтожить крепость
изнутри, это оказалось бы самым простым внедрением из всех
возможных.
Так что мы после короткой проверки отправились отдыхать, мельком
поглядев, как на тренировочной площадке сержант гоняет уже новых
рекрутов. Судя по всему, имперские ловчие теперь считались
одноразовыми, а те, кто выживал хотя бы после одной или двух
вылазок, можно было смело записывать в ветераны.
Вопросы лично ко мне появились только через два дня, когда меня
внезапно вызвали в штаб, к начальству на ковёр. Так я впервые
увидел здешнего главного. Аж целый рыцарь-командор.
— Джаг! — лейтенант Рейнард остановил меня у двери в кабинет
начальника. — Веди себя нормально. К Его Сиятельству обращайся
только «Ваше Сиятельство», и никак иначе, понял?
— Так точно, господин лейтенант, — кивнул я.
Раньше такие сиятельства ползали у меня в ногах, умоляя меня
продлить их никчёмную жизнь, исцелить какую-нибудь срамную болезнь
или защитить от императорского гнева. Моего заступничества искали
многие. Но далеко не все его заслуживали и уж тем более
получали.
— Давай, ступай, расскажешь, как было всё, — сказал
лейтенант.