Однако я тоже даром времени не терял,
потихоньку нагревая звенья цепочки. Чем дальше от меня находились
представители «Фениксов», тем ощутимее ослабевал их контроль. Хоть
какая-то хорошая новость. Ещё пару часов, и мне бы удалось
освободить руки. А там чем чёрт не шутит – вырваться на свободу.
Тем более, за мной никто круглосуточно не следил.
Хотя это всё уже не важно. Гастор неумолимо
приближался, неся с собой тёрпкий запах гари. Вряд ли ему сойдёт с
рук убийство сына, но мне от этого ни разу не легче.
«Ты готов?» — спросил я
мысленно.
«Да».
В
голосе юного аристократа больше не осталось сомнений. Мы оба
отбросили их, как ненужный рудимент. Нам предстояло совершить
невозможное, прыгнуть выше собственной головы, и для такого нужна
полная концентрация. Иначе не выжить.
Высокоуровневый маг заметил, как я подобрался
в кушетке, и недовольно процедил сквозь зубы:
—
Повинуйся мне и не шевелись!
На
этом наше общение закончилось. Он не собирался мне ничего объяснять
и оправдываться. К чему лишняя трата времени? С мертвецом можно
поговорить и в собственной голове, тяпнув как-нибудь потом
бокальчик за его упокой. Только вот он уже не сможет что-либо
ответить…
Несмотря на обновлённый приказ, я изо всех
сил напряг руки, нагоняя в них энергию из внутреннего хранилища.
Цепочка – фигня, настоящие оковы у меня внутри. Они рвались с
отчётливым звоном в голове, вместе с кровеносными сосудами. Во рту
стало солоно, а перед глазами всё покраснело от лопнувших
капилляров. Однако я всё равно разглядел ярко-красную линию, по
которой скоро потечёт огонь. Прямо в меня.
Маг
вышел на исходную позицию и поднял обе руки. Стоило отдать ему
должное – мучить нас он не собирался.
«Прощай, сосед».
В
этот рывок я вложил всего себя, без остатка. Всё, что у меня
накопилось на душе — эмоции, чувства, переживания, и даже страхи.
Только сжигая их без остатка, получалось сопротивляться. Заклинание
пыталось сдерживать меня, но с тем же успехом можно сохранить воду
в лопнувшем сосуде.
Цепи со звоном лопнули, и я прыгнул прочь от
маленького солнышка, засиявшего на короткий миг. От кушетки, на
которую меня уложили отдыхать, осталось только чёрное пятно сажи.
Даже керамическая плитка на полу пострадала, растрескавшись от
дикого жара. Увы, дальше мне стало уже не до наблюдений – сердце
сжала невидимая рука, погрузив меня в темноту.