— Что с ней? – интересуюсь я.
— Лейкоз. Две операции не помогли. Скоро третья, которая может
ее убить.
— Нужно смотреть на девочку, пока ничего гарантировать не
могу.
Эйзер зашагал к выходу.
— Идем.
Развожу руками.
— Прямо так? Я не мылся больше недели и оброс, как озверелый.
Она заикой сделается — привел отец какого-то разбойника. Это
раз. Два, мне нужно увидеть свою команду и убедиться, что с ними
все в порядке.
— Если поможешь ей, чего ты хочешь?
— И слово это было «если». Если получится, тогда и поговорим. К
тому же нам предстоит длительное сотрудничество, не вижу смысла
выкручивать руки партнеру. Я не привязан к материальным благам. Так
где мои люди?
— Они не здесь. Идем, тебя проводят в ванную, и мы вылетаем.
Спустя полчаса в сопровождении двух телохранителей Эйзера
Гискона шагаю к его флаеру, похожему на тот, что я подбил, спасая
Элиссу от Боэтарха.
Думал ли я, чем обернется мое вчерашнее отчаянье? Это не просто
победа, это – начало большого пути, и теперь шанс все изменить
приобретает материальность.
Внутри флаера пахнет роскошью. Мы с Гисконом садимся в белые
кресла, тотчас принимающие форму наших тел, на правом подлокотнике
– панель управления, фокусируюсь на ней, нажимаю на оранжевую
кнопку с изображением бутылки. Из стены выдвигается металлический
куб на ножках, примерно метр на метр, ждет, пока флаер взлетит и
прекратится не тряска даже – покачивание, и катит ко мне. Крышка
поднимается и складывается, появляется мини-бар с алкоголем, о
существовании которого я даже не догадывался. Выбираю бутылку воды,
сбоку выезжает отсек со стаканами.
Пью, завороженно глядя вниз, где на брюхе флаера проступает
изображение с внешних камер: зиккурат с высоты птичьего полета.
Подо мной – гигантские ступени, тысячи золотых точек-окон,
отражающих свет восходящего солнца, тысячи флаеров, более
похожих на мутный движущийся поток, обрывки облаков и далекие горы,
подернутые сизой дымкой. Людей не видно, они даже не пылинки. И
где-то среди них сходит с ума Элисса, посмотревшая шоу, а я
не могу дать о себе знать.
Сотни моих знакомых душу продали бы за право очутиться здесь,
мне же тут неприятно, ощущение, что это место враждебно, меня
вот-вот разоблачат и сбросят вниз. От пристального взгляда Эйзера
Гискона мышцы между лопаток сводит от напряжения.