Бастет запрыгнула на тело Хейры, та
даже вздрогнула от испуга, на секунду лапа богини преобразовалась в
небольшую детского размера руку, в которой появилась знакомая
коробочка.
- «Готово, - сказала Бастет
возвращаясь на кресло, - можете хоть сейчас начать
спариваться».
Развязав Хейре глаза, я помог ей
спуститься на пол. Глаза её были такие же большие, как бляхи на
поясах у некоторых самых модных моих полководцев, было видно она
ничего не понимает в происходящем.
- В общем мы, - сделал я упор на то,
что это был не один я, - решили твой вопрос. С тебя
жертвоприношения в храм Бастет.
Хейра всё ещё непонимающе на меня
смотрела.
- Ты говорила мне как-то, что не
можешь иметь детей, - я едва не хлопнул себя рукой по лбу от её
забывчивости, - всё теперь можешь. Свободна.
Она сначала не поверила тому, что я
сказал, но видя мой невозмутимый вид, а ещё более невозмутимого
вида кошку, которая продолжила дрыхнуть на моём любимом кресле,
которое обычно не смел занимать никто, девушка рухнула на пол и
залилась слезами.
- Мой царь… я так благодарна…я всегда
буду предана Его величеству, - слышал я её едва связную речь.
- Прекрати это, - отмахнулся я, у
которого на клятвы, после похода на Ханаан началась настоящая
аллергия. Теперь, когда я их слышал перед глазами всё время
вставали первосвященник и его дочь.
- Ты по делу пришла или просто
покрасоваться? – упал я на стул.
- Мой царь, - Хейра быстро стала
вытирать слёзы с глаз, - только сообщить, что ванные для Его
величества готовы, он может хоть сейчас принять все нужные
процедуры.
- О, ванны это хорошо, - обрадовался
я, обращаясь к Бастет, - тебе нужно вообще мыться?
Кошка открыла глаза и задумчиво
посмотрела на меня.
- «Если только меня оботрут влажным
полотенцем, смоченным в приятных травах, похожих на те, какими
пахнет она».
Я подошёл, взял на руки богиню и
повернулся к Хейре, перетранслировав ей слова Бастет. Та тут же
поклонилась и сказала, что доведёт меня до ванных комнат и сама всё
сделает, если моя спутница не против. Та была не против, доехала на
мне до ванн и затем позволила к себе прикоснуться рукам Хейры,
которая с величайшей осторожностью сама стала делать с ней все
влажные операции.
Отмокать в ваннах, в которые рабы
постоянно держали одну температуру, было сущее удовольствие, так
что я привычно позвал охрану, чтобы ко мне позвали тех, кто там был
ещё в очереди из ближнего круга.