Чекист закатил глаза,
что-то хрюкнул в кляп и обмяк, предварительно напрудив в штаны от
избытка чувств. Проклятье! На мгновение я даже испугался, что его
удар хватил. Но нет, дышит, просто сознание не выдержало и
попросилось на отдых. Ничего, сейчас мы его обратно вернем.
***
Хрусть! Уже привычный
звук сломанного пальца – проверенного средства взбодрения для
отставных чекистов в лице отдельно взятого представителя. И вот
замутненные страхом и болью глаза смотрят на меня. Неужто надеялся,
что все это тебе приснилось? Нет, дружок, это не кошмар, а самая
что ни на есть реальность.
- Знаешь, Степушка, я
могу не только ломать пальцы, моя фантазия идет куда дальше.
Например, я могу сделать так… - взмах хорошо заточенным ножом
отхватил у Анохина примерно треть уха. Подождав, пока отступит
пелена боли, я продолжил. – Я могу рассчитывать на отсутствие
криков или предварительно мне стоит тебе отрезать ещё что-нибудь?
Второе ухо, нос или яйца… Выбор велик.
Кивает, причем очень
усердно. Похоже, предпочитает говорить, а не чувствовать, как от
него отрезают кусочек за кусочком. Что ж, проверим. Выдергиваю
изрядно пожеванный кляп и… Попытка чекиста в отставке открыть рот
оборвалась, едва он заметил движение ножа в сторону и так
пострадавшего тела. Молчит, лишь постанывает и глазами лупает.
Ждет, собака страшная!
- Думаю, Степа, ты не
совсем умишком скорбен. Догадываешься, зачем я к тебе в гости
зашел? – кивает. Ишь какой немногословный стал. – Можешь и словами.
Только тихо-тихо.
- Убить меня
хочешь…
- И убью, - охотно
соглашаюсь. - Этого тебе не избежать. Только ведь помереть по
разному можно. Поверь, до наступления утра я с легкостью превращу
тебя в окровавленный, воющий от боли и мечтающий о смерти обрубок.
Или… ты расскажешь мне все о тех, кто был тогда с тобой. Ну как
тебе выбор, чекист?
- Я всё расскажу, -
обмяк в кресле Анохин. – В живых осталось только четверо.
- Вместе с тобой?
- Да.
- Тогда трое. Ты уже
мёртв, только пока ещё разговариваешь. Дальше… Имена, места
проживания, краткая характеристика на каждого из них.
Понеслось. Анохин, по
своей службе в ЧК знающий, как из человека делают кусок мяса, не
хотел для себя такой участи. Поэтому говорил много, в подробностях,
да так, что я едва успевал записывать.