- У вас интереснее, спору нет. Я точно буду вам завидовать. Но
чем дальше, тем больше в городе перспектив. При наличии головы,
конечно. Я вот, например, годам к двадцати надеюсь перевестись
поближе к центру конгломерации. А там, быть может, выучусь на
техника или около того. Дед говорит, я способный. Вы же обречены
жить и умереть так, как жили и умерли ваши предки. Хотя, всё
условно и зависит от удачи. У меня вон на свалке только на той
неделе двое подорвались на древней бомбе. Может на следующей неделе
подорвусь я, кто знает, - грустно протянул Уно.
- А она вон рисует хорошо, - приуныв от услышанного, ткнул в
сестру пальцем Василий. – Мама хочет её в художку. Если баллов
хватит, конечно, - вздохнул он.
- Харе в пессимизм зарываться, - авторитетно произнёс чужие
слова рыжий Герман. – Может покажем ему, а? Скоро ведь уже… –
обратился он к товарищам.
- Ты шутишь? Дядька Ахмед нам головы пооткручивает. А если он
нас того? Ну, это, сдаст, - пряча от Уно виноватый взгляд,
возмутился Василий.
- Да он сам нарушитель. Непонятно что ли. Он с удочкой на
турбазу шёл, - заступился за гостя Герман. - А мы того. По-умному.
Возьмём и дядьки спросим, - выдвинул он предложение.
- Вы это про что? – не понял молодой человек.
- Скоро узнаешь, – определённо гордый собой, произнёс Герман. –
Подналегли, братва. Говно само себя не вывезет! – задорно произнёс
он, опять же подражая кому-то из взрослых.
Озадачившись некоей загадочной целью, подростки налегли на
работу. Да и осталось, строго говоря, самую малость. Закончив с
курятником и занеся корзину с яйцами в дом, они повели молодого
человека прочь из посёлка. По пути компания преисполнилась глубокой
торжественностью, которой довольно быстро заразила своего
невольного гостя.
Выйдя на асфальтированную дорогу недалеко от того места, где Уно
угораздило получить камнем по голове, подростки, однако, повели его
не к станции или турбазе, а направо, в сторону плодовых насаждений.
По пути компания не удержалась и завернула в сад, от души
налопалась черешни. Черешня оказалась необычайно вкусной, а ещё её
было непривычно много. Точнее, ешь сколько хочешь.
По мнению молодого человека, вкусности в пищевых пайках были
рассчитаны так, что их всегда не хватало для полноценного
удовлетворения. А здесь такое. Хоть плачь от счастья.