О, горькая доля юных бике, взращённых в неге и любви для того, чтобы однажды шагнуть в неизведанную даль своей судьбы! Шагнуть наощупь, зажмурив глаза, и не ведать, какой подарок или удар судьба уготовила им за крутым поворотом жизни.
Нурсолтан задумалась, невольно сдвинула чёрные изогнутые брови. Сегодня пришла очередь Шахназ, а они одногодки, значит, и её черёд совсем близок. Она с внезапным облегчением подумала: «Как хорошо, что в Казань забирают Шахназ, а не меня! А за мной скоро приедет солтан Менгли. Только рядом с ним я испытаю полнейшее счастье. О Менгли, я – узница твоей любви! Но если бы ты знал, как пленительна и прекрасна твоя темница!» При одном только воспоминании о любимом сердце сладко затрепетало. Щёки девушки порозовели, и нежные губы невольно раскрылись, выпуская тайное имя на свободу:
– Менгли! О Менгли, где ты?
– Нурсолтан!!! – Шахназ налетела на сестру, словно коршун: – Как ты можешь думать о своём Менгли, когда у меня такое горе? Да ты самая бессердечная, самая никчёмная сестра на свете! Другая на твоём месте давно бы уже помогла мне сбежать с Хусаином! С ним я готова жить в драной кибитке, на краю степи, отверженная всеми. С ним я была бы счастлива где угодно. А теперь? Теперь меня продали Ибрагиму, которого я в глаза не видела. О Аллах! Почему ты так жесток ко мне? Почему это горе постигло меня?
И Шахназ упала на постель, устеленную одеялом из белой верблюжьей шерсти, и зарыдала.
Нурсолтан соскочила со своего места. Она застыла, стиснув руки на груди. Неподдельное горе сестры вызвало в душе такие сильные угрызения совести, что в первую минуту бика не могла найти слов утешения, в которых так нуждалась сейчас рыдавшая девушка.
– Шахназ, сестрёнка, прости меня, я так виновата перед тобой.
Нурсолтан опустилась на колени перед сестрой, рука робко легла на вздрагивающее плечо:
– Мне очень стыдно за мои мысли. Но если ты на самом деле любишь Хусаина, то поймёшь меня. Я не могу не думать о Менгли. Днём он в мыслях и мечтах, а ночью – им полны мои сны! Но посмотри на меня, Шахназ. Скажи, что ты уже не сердишься, или твои слёзы будут мучить меня до конца жизни!
– Всё, что ты говоришь, похоже на бред больного, – пробурчала Шахназ. Она оторвала своё ещё мокрое от слёз лицо от одеяла. Длинные ворсинки светлого меха пристали к мокрым щекам девушки, и Нурсолтан едва сдержала смех.