— Сержант очнитесь? Вы слышите меня?
— Что, кто Вы?!
Не буду скрывать, я в тот момент сильно запаниковал. Не ощущая
своего тела и ничего не видя, да еще при этом мой голос…
— Что с моим голосом? Где я? Что происходит?
— Спокойно, сержант. Успокойтесь!
— Кто тут?
— Я полковник Глунин. Успокойся сержант! Это лишь временное
неудобство. Что последнее ты помнишь? — Малость успокоил он меня,
что помогло думать более вменяемо.
Я припомнил финальные моменты своей жизни и попытался
пересказать, что из этого помню. Неужели к нам все-таки пришли на
помощь и меня спасли?
— Хорошо, — меж тем продолжил полковник. — Что же, я вынужден
тебя огорчить, но ты все-таки умер.
— Как это?! — Поразился его словам, ибо если я умер, то с кем же
разговариваю?
Да это невозможно! Я же жив, мыслю да и, черт подери, разве
мертвые могут бояться?! А мне сейчас было именно что страшно.
— Чтобы это объяснить, надо начать издалека, — снова заговорил
полковник. — Выслушай меня внимательно и не перебивай. Наши ученые
давно уже догадывались о существовании других миров и надеялись,
что мы научимся проникать в них. Увы, но нас опередили и, как ты
знаешь, на наш мир напали представители других измерений со своими
ручными монстрами. Я не буду рассказывать обо всем, что произошло с
тех пор, и перейду к тому, что происходит сейчас на самом деле. С
тех пор, как ты умер, многое изменилось.
Повисла тишина, которую я не решился нарушить, но этого и не
потребовалось.
— Мы проигрываем эту войну, — продолжил полковник. — И когда я
говорю «мы», то подразумеваю все человечество, а не отдельно взятую
страну. Европа почти полностью уничтожена, очаги сопротивления
остались только в Италии и на севере. Южная и Центральная Америки
тоже продержались недолго, если не считать отдельные очаги
сопротивления, но тамошние условия играют демонам только на руку и
их, скорее всего, дожмут. США потеряла часть южных штатов и сейчас
вместе с Канадой отчаянно пытается остановить продвижение демонов
на север.
Каждое его слово о состояние дел в мире усваивались в моем
сознание тяжелым грузом, словно выносят приговор не только мне, но
и всему, что я защищал в прошлом. Я не понял как такое вообще
возможно, ведь на момент моей «смерти» обстановка в мире хоть и
была тяжелый, но далеко не столь плачевной.