— Он тебе бабки должен? — спрашиваю, но Никита отрицательно качает головой.
— Он обещал для меня кое-что достать.
На его губах появляется загадочная улыбка, а мы с Ильёй переглядываемся. У него голубые глаза-плошки, которые сейчас круглее обычного.
— Обух, ты видишь? — спрашиваю, словно Никиты Воропаева, нашего лучшего друга, нет сейчас рядом. — Что-то тут нечисто.
Обухов щурится с подозрением, глядя на Никиту, а тот насвистывает под нос и рассматривает ухоженные руки. Весь такой холёный, любимец девушек и душа любой компании, обычно он не умеет держать язык за зубами, а тут в рот воды набрал и это так на него не похоже, что даже я напрягаюсь.
— У вас там… вы там случайно не запрещённой дурью решили банчить? — Илья ложится грудью на стол, понижает голос до зловещего шёпота. — Ты смотри мне, Воропаев, я тебе в тюрягу передачки носить не буду. Ты бросай это дерьмо прямо вот сейчас, в эту же минуту!
— Обухов, у тебя слишком бурная фантазия. Неконтролируемая, попей успокоительного, тебе полезно, — Никита улыбается Илье широко-широко, а в бар входит Дятел.
Дятлов нам не друг, скорее, приятель. Знаете, такой полезный человек, у которого везде и всюду контакты — от столовки до деканата. Дятел всегда знает, у кого по выгодной цене и без кидалова можно заказать контрольную, курсовую или договориться с поварами, чтобы готовили вне очереди и повкуснее. А ещё у него всегда водятся деньги, что добавляет сто очков к имиджу.
Впрочем, у меня они тоже водятся, а ещё мозги в голове, потому услугами Дятла не пользуюсь, но и контакт в телефоне держу на всякий случай.
— О, наконец-то! — оживляется Никита и растягивает губы в широкой улыбке, чему удивляется даже Дятел. — Принёс?
— А то! Обижаешь, — хлопает себя рукой по карману и плюхается на свободное место, цепляя меня под столом носком ботинка. — Прости, Лавр, не хотел.
— Ещё бы ты хотел.
Дятел от греха подальше отсаживается на край лавки и бурчит под нос, что в этой нервной обстановке он работать не может.
— Что у вас там? — спрашиваю, пристально глядя на Дятла, а он переводит взгляд на Никиту.
— Тебя это не касается, — ерепенится тот, а я обвожу его худую фигуру мрачным взглядом.
— Уверен? Вдруг там и правда запрещёнка или ещё какая дрянь, а мы потом все прицепом пойдём, как соучастники? — смотрю прямо на растерянного Никиту, у которого сроду от нас не было тайн, а тут весь такой загадочный. Илья поддакивает, а Дятел заказывает себе бокал тёмного нефильтрованного.