— Пф, началось. Нормально я
бизнес в руки возьму. Не все бизнесмены крутые мужики, и женщины есть. Я в
школе хорошо училась, между прочим, и в хороший институт поступлю.
— Вот, единственное твоё
достижение — высокий балл на ЕГЭ. И прекращай ты уже майки с такими надписями
носить. Ты же не проститутка. Ходишь вечно как прости-господи. Зря я доверил
тебе в этот раз одежду выбрать.
— Пап, прекращай, — недовольно
сказала Ника.
— Что «прекращай»?! В семье
Игнашевых строгие обычаи. Учти, если ты в первую ночь окажешься не
девственницей, я сам твою смазливую рожу в кровавое месиво превращу, — грозно
произнёс Барс.
— Меня ты как зачал?! Замуж маму
взял?! Нет! — крикнула девушка, вскакивая с шезлонга.
— Твою маму я любил. Она была
настоящей. Любила меня не за что-то, а просто потому, что это я. Наташа за мной
на край света бы потащилась, как та жена декабриста. Я поэтому и не женился
больше. А на ней не получилось, сама знаешь, что она умерла при родах, — зло
сказал Барс и схватил дочь за волосы. — Прекращай на меня орать. Забыла, с кем
разговариваешь? Думаешь, если стала совершеннолетней, то тебе всё можно?
— Давай, ударь меня! Ты же только
это и можешь, бить собственного ребёнка! И замуж я так рано не пойду!
— Поговори мне ещё и точно
отхватишь. Пойду холодной минералки глотну, — Барс оттолкнул от себя Нику и
пошёл в дом.
Ника проводила отца хмурым
взглядом. Уже немолод: на голове лысина, на лице редкие морщины. Папа имел
мощное телосложение, как у таёжного медведя, к тому же обладал взрывным
характером. Всегда говорил то, что думает, не стесняясь в выражениях. Делал
всё, что хотел, не оглядываясь ни на что.
Ника выросла в ежовых рукавицах.
Терпела вечные издёвки и побои. Отец называл это любовью и заботой, чтобы она
не распоясалась и не стала проституткой.
Несмотря на частые побои, Ника
выросла мягкой и покладистой. Всегда была скромной. Стеснялась говорить с
подругами на интимные темы, не то что с парнями встречаться. Хотя за дружбу с
мальчиком отец порол бы долго и со вкусом, а парню его братки переломали бы
ноги.
В городе боялись и уважали Мишу
Барсова. Никто не смел заявить на него в опеку во избежание неприятностей. Даже
служанки в доме не вмешивались, когда в порыве гнева отец отвешивал Нике
очередных тумаков.