На послеобеденной молитве Уве впервые
за долгие годы позволил себе отступление от канона, подсказываемого
динамиком.
- Божественный Император, пожалуйста,
сделай так, чтобы там было не очень холодно… я так боюсь
холода...
* * *
Автодробовик лежал в руках, как
влитой, несмотря на громоздкие, угловатые формы. Маска сидела
плотно, обогащенная кислородом дыхательная смесь слегка пьянила, не
позволяя, впрочем, безрассудству взять верх над осторожностью.
Оперативник двигался вперед, словно тень, а за ним растянулись
длинной цепью коллеги по нелегкому ремеслу. Всех связывала
невидимая паутина радио-связи.
В Танбранде, «Черном Городе» все было
устроено таким образом, что каждый, за исключением очень небольшой
группы людей, ежечасно боролся за место в жизни. Большинство
дрейфовало на некоем усредненном уровне, колеблясь относительно
него по мере баланса удач и бед. Меньшинство карабкалось выше, по
скользким ступеням сложной лестницы социальной иерархии. Многие же,
не в силах вести ежедневную борьбу за сохранение статуса-кво,
опускались все ниже и ниже, заканчивая свой век чернорабочими на
электростанции и сланцевых карьерах. Но даже это безрадостное и
убогое существование было не пределом падения, потому что
существовало еще и настоящее Дно, за пределами всех групп, всех
общин и правил Танбранда.
- Пятьсот метров, - прошептал в маску
лидер, крепче сжимая рукоять оружия. - Боевая группа - вперед и
развернуться.
Повинуясь преданной по радиоу команде
цепь разбилась на несколько частей, свернулась компактными
«коробочками» атакующей, резервной и следственной групп.
Собственно, расследование уже было проведено, да и приговоры уже
вынесены - следователям предстояло лишь оформить расход боеприпасов
и отправку тел “фигурантов” на переработку.
- Штурмовая команда, во фронт, -
приказал командир.
В молчании и тишине, лишь тихо шурша
хорошо пригнанной амуницией, бойцы с самозарядными картечницами
выдвинулись вперед, готовые к бою.
Внизу, у земли, в непреходящей тени
под гигантскими комплексами, заводами и жилыми дистриктами,
собирались те, кому не оставалось уже ничего иного. Изгои,
выброшенные «Черным Городом», исключенные из всех списков,
несуществующие и забытые. Они собирались в стаи, дышали отравленным
воздухом «улицы», устраивали врезки в городские коммуникации,
выживая там, где даже последний гоблин помер бы в считанные
дни.