Сидя в машине такси, я, наконец, заглядываю в сумку, куда бросила деньги и, вытащив все купюры, насчитываю двадцать три тысячи.
- Господи, кто носит такие деньги в кошельке? – в шоке глазею на них и взяв тысячу, остальное убираю в свой потрепанный кошелек, который достался мне от Алиски, в отдел с замочком.
Мама в беспокойстве смотрела на меня и даже не сразу задала вопрос.
- Ма, все в норме. Я чиста, по-прежнему девственна, ни разу не целована, особенно этой ночью и моему внешнему виду, есть объяснение.
- Лучше бы так и было, Аня.
- Ребенка… стошнило. Я была рядом. И хозяй-ин, дал свои вещи. Потому что его жена… сварлива, - выдумывать на ходу подобное сложнее, чем врать про Яна. Там все с языка слетает.
- Прошу, скажи, что это правда? – берет в свои нежные материнские руки мое лицо и смотрит в глаза.
- Это правда. Я всю ночь ухаживала за мальчиком. Делала примочки, - улыбаюсь ей.
Но ведь почти так и было, верно?
- Ладно. Ребенку лучше?
- Ну да. Гораздо лучше. Сегодня у меня выходной. Видишь? Пойду погуляю с подружкой.
Она громко и показательно выдыхает.
- Конечно, иди.
Я знаю, что мама боялась моей замкнутости, которая порой проявлялась в то тяжелое время.
Ей нравится видеть меня восемнадцатилетней девочкой. Которая тусуется с подругами, ходит в бургерную и покупает немного вредной еды и бегает по дешевым магазинам ТЦ.
- Я в порядке, мамуль, честно-честно, - обнимаю ее и провожаю на работу.
Дедушка выполняет свой ежедневный ритуал пробуждения. Выходит, за газетой. Затем возвращается и читает еще час. Все это время я просто сплю.
В обед я встречаюсь с бывшей одноклассницей, которая учится на первом курсе, чего лишена, в свою очередь, я.
- Ну наконец-то я тебя вижу. Куда пропала? – мы обнимаемся и садимся за пластиковый столик поесть.
- Я не пропала. Я сейчас немного занята, - кусаю вкусную булочку с котлеткой и беконом. – М, давно я их не ела.
- И чем ты так занята, что нет времени для подруги? – щурясь уничтожает своим взглядом и требует ответ.
- Ой Ксю, ты не поверишь.
- Не поверю. Пока не расскажешь. Быстро, - возмущается она на мое молчание.
- Я тут присматриваюсь к одному мужчине.
- Мужчине? Ты хотела употребить это слово?
- Ага. Ему тридцать шесть.
- Да иди ты, - стучит по столу веселясь. – Старик?