- Сначала определись, как по второму действовать станем.
- Уже. От женщины сейчас угрозы не ждут. Вошла,
представившись курьером, предъявила важный документ охране…
- Какой?
- Тот самый, где я сейчас подвизаюсь. Волшебный документик
для людей советских. Затем дошла до нужного кабинета в
сопровождении. Дальше, я думаю. всё просто. Выстрела не услышат, на
то револьвер особый, я про него говорил.
Внимательно слушает Павел Игнатьевич, сразу вино. Оценивает,
прикидывает все «за» и «против».
- Одной опасно.
- Прикрытие будет, без него и впрямь нельзя, - охотно
соглашаюсь я. – Только лучше раздельно. Она отдельно, он сам по
себе. И лучше. если документик милицейским окажется.
- Действительно так куда лучше. Он раньше, проверить. Повод
найти всегда можно, советские люди властью пуганые, а к начальству
ему не идти. Она зайдёт позже, выполнит порученное и покинет. На
нём прикрытие. Или на них.
- На них, но остальные снаружи, в автомобиле.
- Тоже с документами?
- А без них никуда. И лица не свои. Но это уж как
всегда.
- Тут ты молодец, Алекс, - в голосе старого жандарма звучит
гордость. И это, чёрт побери, весьма приятно слышать. – Сейчас эти
уркаганы с открытыми лицами на дело зачастую идут. Кто самые умные,
кепочкой часть лица прикрывают и воротник повыше. А проку чуть!
Даже платком лицо скрыть, как за океаном часто поступают, не
сподабливаются! Неудивительно, что ловят их легко и быстро.
- Мы не они.
- То верно. Дождик пошёл, будь он неладен!
- Уж замелит, - поёжился я. – Ну тогда я по своим делам, а
вы по своим, но неизменно общим. Жду скорых и радующих вестей.
- И обязательно дождёшься, Алекс. До скорого.
Да, раньше бы сказал «честь имею», но не то место. Честь у
Павла Игнатьевича как и прежде, а вот говорить о ней в стране
советов никак нельзя. Сдаётся, что само это слово тут как стало
бранным с семнадцатого года, так им и остаётся. Ничего, я надеюсь,
что это ещё поменяется. Кардинально, то есть тогда. когда совдепия
канет туда, где ей и следует быть – на помойку истории. Ведь канула
же её предшественница, революционная Франция. Хотя… слишком многое
в пережившей кошмарную революцию стране осталось от смутного
времени и никоим образом не скажу, что той самой Франции это пошло
на пользу.