Разве что я мог бы сказать, что её
извинения излишни, но это бы совершенно ничего не поменяло для неё
— всё же это наверняка не её инициатива произнести эти извинения.
Это базовая политика подобных компаний, в одной из которых она
сейчас и работает. Так что стоит случаю повториться, как она так
же, как и сейчас, особо не раздумывая, произнесёт эти слова, чтобы
просто сохранить работу.
Короче говоря, это просто бесполезная
херня.
Так что я молча прошёл на другую
сторону кассы и, взяв пакет, стал собирать уже пробитые ей свои
покупки.
— С вас шесть тысяч двести, — с той же
самой улыбкой на лице и слегка прикрытыми глазами произнесла она,
мило указывая рукой на терминал, словно только что ничего и не
произошло.
Проведя заранее приготовленной картой
по дисплею терминала, я убрал её обратно и, взяв пакеты, стал
уходить, вслед услышав:
— Благодарю за покупки. Заходите
ещё.
Ужасная работа. Как, наверное, в целом
и вся сфера обслуживания.
А ведь не будь у меня денег, оставшихся
от родителей, я бы тоже работал на подобной работе.
Вставал бы рано утром, приводил себя в
более-менее нормальный вид, чтобы начальник не докапывался лишний
раз, приходил на работу, переодевался в унылую, однотипную униформу
вроде той, что надета на девушке, и работал бы по десять часов в
день, после чего переодевался обратно и топал домой, где почти
сразу бы отрубался от усталости.
С одной стороны — я благодарен
родителям за то, что, даже ведя столь жалкий образ жизни, я всё
равно имею всё необходимое, а с другой — пожалуй, я такого не
заслужил. Вероятно, эта девушка, имеющая возможность зарабатывать и
иметь всё с помощью одной своей внешности, но отринувшая это,
заслуживает подобного куда больше, чем я.
Но удача — несправедливая вещь.
Она улыбнулась такому, как я, благодаря
чему я родился в достаточно богатой семье и теперь могу, ничего не
делая, прожить в хорошем достатке всю жизнь, даже будучи полным
мудаком.
И честно говоря, на одном финансовом
успехе моих родителей моя удача не заканчивается.
Мои родители были довольно хорошими и
добрыми люди, из-за чего я, сколько себя помню, всегда рос в
доброте и заботе, а о чём-то вроде криков, ругательств и, тем
более, физическом насилии родителей по отношению к своим детям — я
узнал лишь тогда, когда пошёл в школу.