Отсутствовали они порядка полчаса, а дети же,
ничего не подозревая, продолжали в это время спокойно заниматься
своими делами — кто-то читал книжки, кто-то практиковался в магии,
кто-то игрался, а кто-то просто отдыхал и готовился ко сну. А когда
же они вернулись, то ни на ком из них не было лица — даже дети это
отчетливо заметили, хотя служанки и пытались во всю поддерживать
свою стандартную добро-вежливую улыбку.
После же этого, когда ведьма, прикладывающая
за нами до появления служанок, уже ушла, в комнату вошла и сами
Архаидэс. По её холодному лицу, как и всегда, было ничего не
прочесть, тем не менее само её появление в нашей комнате уже само
по себе означало, что сейчас что-то произойдет, так что все дети
невольно напряглись в ожидании чего-то.
—
Сядьте передо мной, — сказала Архаидэс, кивнув на пол в паре метров
от себя.
Дети же, зная её уже как два года, не
раздумывая и секунды, рефлекторно начали исполнять её просьбу,
отбросив все свои другие занятия. Вот только, при этом они так же
совершенно не задумались и о подноготной её просьбы, из-за чего
стоило им всем рассесться, как почти всех нас можно было поделить
на две группы — те, что сели справа, и те, что сели
слева.
И
разумеется, это разделение строилось на расовой признаке: с правой
стороны сидели люди и эльфы, а с левой — полулюди. И обычно я бы,
не раздумывая, сел туда, где больше народу, чтобы лишний раз не
выделяться из толпы.
Однако в этот же раз, догадавшись о истинной
цели этой просьбы, я сел ровно посередине между двумя группами, чем
и заслужил направленные на меня с обоих сторон презрительные
взгляды: детям-людям это не понравилось, потому что я, как и
всегда, их не поддерживаю; а детям-полулюдям это не понравилось,
потому что они уже успели озлобиться на всех людей, в принципе,
из-за чего им было не важно — поддерживаю я этот расизм или нет,
главное — что я, человек, сел рядом с ними, что им, мягко говоря,
не очень по душе.
Увидев же сложившуюся картину, Архаидэс лишь
обвела всех нас своим холодным взглядом, после перевела его на
служанок, которых от такого аж передёрнуло, и в конечном счете
вновь посмотрела на нас, видимо подведя в своей голове
заключительный итог всей этой ситуации.
Хотела ли она проверить мои слова на
правдивость? Вряд ли, учитывая, что она сначала разобралась со
служанками, а потом уже взялась за нас. Скорее всего, она таким
образом давала этой ситуацию свою собственную оценку
серьёзности.