Мы все-таки сели в рыдван. Через окно я наблюдала за боем, развернувшимся на поляне. Откуда повыскакивали эти странные люди с закрытыми лицами? И что плохого мы им сделали?
Казалось, сам лес порождает мстительных духов. Все больше и больше. Солдат для обороны не хватало. И хотя ими руководил Корвин, будучи в самой гуще сражения, они не справлялись.
В какой-то момент нападающие, обогнув с флангом отряд защитников, пробились к рыдвану. Мы с Санти держали дверь изнутри за ручку, мешая ее открыть. Даже ногами в стены упирались, но, конечно, мужчины были сильнее. Они ворвались внутрь и за волосы вытащили нас на улицу. От боли из глаз брызнули слезы, мир подернулся пеленой, и я сперва подумала, что увиденное мне померещилось: мужчина занес шпагу для удара и вонзил ее Санти в грудь. Воспитательница вскрикнула. Тонкая струйка крови потекла из уголка ее губ. Глаза закрылись, и она рухнула на землю.
Я вырвалась из удерживающих меня рук. Кинулась к Санти, упала перед ней на колени. Встряхнула девушку за плечи, но та не реагировала. Воспитательница была мертва.
Вид смерти поразил меня. Ничего более безобразного, чем отнятая молодая жизнь я не встречала. Желудок скрутили спазмы, и я зажала рот рукой, сдерживая рвотные позывы.
Кто-то грубо дернул меня за плечо, поворачивая лицом к себе. Алая от крови шпага нацелилась на меня. Настал мой черед. Сейчас я присоединюсь к Санти. Буду так же лежать сломанной куклой на траве. Еще одна загубленная жизнь.
Но мне повезло: шпага не достигла цели. Мужчину сбил с ног солдат. Оба упали на землю и покатились, а я вскочила на ноги. Огляделась. На поляне творилось что-то невообразимое. Я уже не разбирала, где свои, где чужие, и на чьей стороне перевес.
Оставаться было опасно. Вдруг победят враги? Тогда я обречена. По неизвестной причине люди, скрывающие лица, желают мне смерти. Времени на сомнения не было, и я, не раздумывая более, кинулась прочь – в гущу леса. Куда именно, неважно. Главное подальше. От поляны, на которой погибла Санти. От ужасов битвы.
* * *
Корвин первым заметил вражеский отряд. Повстанцы выбрали лучшее время для нападения – середину ночи. Большая часть солдат спала, даже те, кто стоял на посту, дремали. По сути, бодрствовал один Корвин. Именно он поднял лагерь на ноги свистом.