— Хруст, приготовьте ужин, барашка не трогайте, завтра пустим
под нож, чтобы накормить Марию Ивановну. Да и после нам с ней
понадобится.
— Слушаюсь, — ответил тот, кивнув товарищам.
Я подхватил Долгорукову, занёс в шалаш и пристроил на
единственном лежаке, застеленном овчиной. Сам же приготовился к
суточному бдению рядом с ней, в попытках хоть как-то уменьшить её
страдания. Как же долго и тягостно тянулись эти сутки. Только и
того, что была отдушина пока я уходил в изнанку, трудиться над
ростом вместилища. А потом вновь устроился рядом с ней, в
бесплодных попытках хоть чем-то помочь…
— Добрый вечер, ваше высочество, — заметив, что она открыла
глаза, произнёс я.
— Здравствуйте Пётр.
— Как вы себя чувствуете?
— Хочу есть. Очень сильно хочу есть, — прислушавшись к себе и
смущённо улыбнувшись, произнесла она.
— Ожидаемо, — подмигнул я, и позвал. — Клим, её высочество
проснулась.
— Уже бегу, — тут же отозвался Хруст.
Меньше чем через минуту он появился с кружкой полной тёплого
бульона, и парящим мясом на деревянном блюде. Я с облегчением
наблюдал за тем, как она жадно выпила бульон, а затем навалилась на
мясо. И что интересно, Мария как-то умудрялась жадно поглощая еду,
оставаться всё так же утончённой, сохраняя достоинство и
женственность. Как ей это удаётся, чёрт его знает.
Уверен, что порода тут всё же ни при чём, и это врождённое. Ну
хотя бы потому что я сам вращаюсь в дворянском обществе и вижу их в
самых различных ситуациях. Воспитание и образ жизни конечно же
берут своё, но мне не припоминаются те, кто мог бы держаться
подобно тому, как это удаётся Долгоруковой.
Наконец она утолила голод и подмигнув мне, поудобней устроилась
на лежаке и скользнула в изнанку. Правда пробыла там недолго, едва
ли минуту, как вновь вернулась в обычный мир, и разочарованно
вопросительным взглядом уставилась на меня.
— Что-то не так? — обеспокоился я.
А ну как она передержала желчь и та успела остыть настолько, что
вся моя подготовка и ночное бдение пошли прахом.
— Всё не так, — вздохнула она.
— Каналы… В смысле жилы остались прежними?
— Нет, жилы увеличились и сильно, но вместилище ничуть не
изменилось, а Лиза рассказывала мне…
— Фу-у-ух, Мария Ивановна, нельзя же так пугать, — облегчённо
отмахнулся я. — С Лизой дело обстояло немного иначе, и не далее как
через пару часов вы узнаете отчего. Тут недалеко, всего-то двадцать
вёрст.