С лёгкой руки Свешникова за парнем закрепилось прозвище
«Дениска-варвар», по-другому его уже не звали, а сам Павленко с
лихой непосредственностью оправдывал прилепившуюся кличку:
в поединках молотил по щитам противников так, что у тех руки
сушило, а на татами плющил, словно прокатный стан заготовку. В
полную силу ему мог противостоять лишь Воднев с его поморской
твердостью.
Но с верховой ездой у «варвара» сладилось не сразу. Падений было
не счесть. Чудом Дениска-варвар не переломал себе все кости. Лошади
его боялись и норовили сбросить. Спасла природная упёртость: если
Павленко за что-то брался, то доводил до конца. Скоро он сидел в
седле не хуже ковбоя. Чемпионом родео ему не стать, но пасти скот –
очень даже получится. А большего ему и не надо…
По вечерам Свешников устраивал обширные исторические экскурсы:
рисовал запутанные диаграммы княжеских родов; разъяснял, как и
перед кем нужно шапку ломать; растолковывал местные обычаи, в
которых тесно переплелись христианские и языческие традиции.
Особенное внимание историк обращал на необходимость крестить лоб,
если ты проходишь мимо храма, а также на то, чтобы при общении с
людьми не тянуть к ним пятерню, как это принято у нас.
Не появились еще на Руси обычаи пожимать друг другу руки и
появятся еще не скоро, в веке так в девятнадцатом. Покамест нужно
усвоить, что есть легкий поклон – по сути, кивок. Это при встрече с
равным. Поясной – при встрече с вышестоящим или уважаемым
человеком, а земной поклон нужно отвешивать только в церкви, если
стоишь перед иконой.
Лупить лбом об пол – сиречь, бить челом, как показывают в
фильмах про царей – не принято и не будет принято никогда. Царь или
князь – он не такой дурак, чтобы принять на свой счет то, что
положено только Господу. В этом отношении при феодализме строго:
крестьянину – крестьянское, кесарю – кесарево, Богу – богово.
Сделаешь меньше – обида, а сделаешь больше – тяжкий грех.
Когда было непонятно, его засыпали вопросами:
– А разговаривать-то мы с аборигенами как будем? На «ой ты,
гой-еси, добры молодцы» далеко не уедешь!
– Да примерно как сейчас между собой разговариваете! Устная
речь за восемь столетий поменялась, это процесс неизбежный, но
изменения не столь уж критичные. И вас поймут, и вы поймёте, а если
нет – переспросите. Немец или француз, попавший в свое прошлое –
тот с предками не договорится, а мы запросто.