– Ну
извини.
– Легче не
стало. Ситуация не поменялась.
– Как
удивительно.
– Ты
бесполезен. И твой сарказм тоже бесполезен.
Не прошло и
пяти минут как ее манера вести беседу воспринималась привычной.
Постоянное желание протыкивать пальцем экран в целях
научения пропало.
Она,
действительно, казалась старой желчной знакомой, которую
терпишь, потому что прошел с ней вместе до неприличного
много.
– Твоя
память цела?
–Абсолютно
верно, бестолочь.
–Краткий
экскурс будет?
–Сейчас,
милый, мне это делать совершенно не интересно.
Замечательно. Беру свои слова назад: о чем я былой
вообще думал?
Жалкий
глупец.
– Тогда
скажи какое название тебе дали.
– Я
Даршана.
– А меня
как зовут?
Из модуля
донесся смех. Я терпеливо ждал.
– На троне
консервации написано, бестолочь.
Обернулся.
В верхней
части спинки трона, возле двух десятков пережжённых пустышек
хтонов, мелкими серебряными символами
значилось:
“танцор”.
Ненавижу танцы.
– И какой
танец я пляшу?
Даршана
опять рассмеялась.
Задумался, но ИИ практически сразу же вернула
к реальности.
– Это неизвестная зона. Так и будешь
стоять-тупить, Ваше Глупое Величество?
– Я буду звать тебя Желчь.
– Хорошо, бестолочь, –
безразличие в ее голосе. – Я буду звать тебя Громила или еще
как-то. В целом – это неважно. Важен лишь
Идол.
***
Пистолет с
колесцовым механизмом оказался примитивной игрушкой, изрядно
насмешившей, хотя я толком, и не смог понять почему.
Стреляло
это чудо небольшими круглыми пулями из свинца и требовало для
активности взрывчатой смеси.
Вообще,
пистолет слишком мал для ладони, банально палец не пролезал в
спусковую скобу, к курку, и это только лишний раз приступ смеха
вызвало.
От мысли
избавиться от скобы, отломав ее, отказался сразу. Колесцовый
механизм прорастал из нее, а переделать оружие мне было не под силу
даже с инструментами.
Не
чувствовал себя оружейником.
У покойника
в подвязанной груде карманов я нашел два серых мешочка и плотный
кожаный кошель. В мешках – пули, в кошеле – взрыв-смесь. В
остальном попадалась всякая ерунда: разнообразие костяных амулетов,
размером с большой палец, то есть для опоссума достаточно
крупные. Изображали они богов или духов: c чрезвычайно
большими головами и деформированными руками, то слишком длинными,
то короткими – и, как правило, вместо ног торчал
крючок.
Нашлись еще
длинная нить, связанная в вонючий комок, тонкие пластины сырого
мяса в черно-серой обсыпке и горько-пахнущий рыжий порошок, но из
этого ничего не тронул. Не то чтобы я был привередлив, но
настроение оказалось крайне брезгливое.