Конечно, засада могла оказаться и в зарослях, и все-таки в лесу Голиков чувствовал себя более защищенно.
Поначалу не было видно никаких следов, что здесь прошла банда. Осторожно двигаясь по просеке, Голиков неожиданно заметил сломанную пихтовую веточку, а через несколько метров свежую ссадину на коре кедра – видимо, кто-то задел стальным стременем. Эти два небольших открытия ободрили Аркадия Петровича и бойцов. Метров через двести просека вывела их к развилке, где висел щит:
Граждане!
Кто зайдет в тайгу далее 5 километров от края ее – расстрел!
Первым желанием Голикова было сорвать эту фанерку, но Мотыгин остановил его:
– Не надо, командир, люди могут пострадать. Ведь Соловьев будет думать, что он предупредил.
Голиков молча согласился. И разослал по каждой из двух дорог разведчиков.
Те, что направились по левой, вернулись быстро. Они вспугнули стайку воробьев, которые доклевывали рассыпанное зерно. Еще бойцы обнаружили грязную тряпку со следами крови: кто-то на ходу перевязывал рану.
Отряд двинулся по дороге, где было рассыпано зерно. Признаков, что банда прошла именно здесь, становилось все больше. Мотыгин заметил окурок. Один из бойцов увидел оброненный винтовочный патрон.
Двое суток спустя Голикову предстояло узнать цену этим следам… Но сейчас он обрадовался им как доказательству, что банда прошла здесь.
Часов через пять, когда все изрядно устали, Голиков обратил внимание, что Родионов не сделал ни одной остановки для привала. Либо Родионов знал, что идет погоня, либо не сомневался, что она непременно будет. И спешил.
– Товарищ командир, отдохнуть бы, люди притомились, – попросил Мотыгин.
Голиков резко и раздраженно ответил:
– Родионову тоже некогда отдыхать.
– Но бандиты с утомленных лошадей пересаживаются на свежих.
Голиков прикусил губу: об этом он не подумал.
– Привал, – распорядился Аркадий Петрович.
Бойцы спешились. Кони начали разгребать снег в надежде найти под ним мох или траву. Голиков разрешил съесть по сухарю: экспедиция затягивалась и было неизвестно, сколько продлится. И каждый, разломив сухарь, отдал половину коню.
…Заночевали в лесу, разведя костер по-сибирски – в яме. Бревна не горели, а только тлели, давая ровное обильное тепло. Голиков дремал в очередь с Мотыгиным. И лишь только начало светать, поднял отряд.